Иран продолжают сотрясать митинги и демонстрации. Вопреки надеждам «муллократии», протестующих не испугали даже угрозы смертных приговоров. Мировые СМИ, соцсети и ТГ-каналы постят драматичное телефонное видео — от фотографий протестов до видеосъемок, как «басиджи» удирают от разгневанных иранок. А эксперты продолжают строить версии и прогнозы: что дальше? Удастся ли иранскому муллократическому режиму подавить протесты? Или эти протесты выдохнутся сами собой, как это произошло два года назад в Беларуси? Можно ли говорить об «антиклерикальной» революции в Иране? Или же протесты закончатся очередным «закручиванием гаек»?

Возможно, правы те, кто считает, что ответы на эти вопросы скорее дадут карты Таро, чем политический анализ. Иранское общество чрезвычайно «закрытое», судить о процессах внутри этой страны можно только с известной долей допуска. Более того, многие эксперты напоминают, что в ИРИ уже были «волны» народного протеста, но они так и не приводили к демонтажу режима. В 2018 году протестовали по экономическим причинам. В 2009 году в Иране говорили о «Зелёной революции» — страну охватили нешуточные протесты против фальсификации результатов президентских выборов. Большинство проголосовало за Мир-Хосейна Мусави, этнического азербайджанца и сторонника реформ, а победу «нарисовали» действующему на тот момент главе страны Махмуду Ахмадинеджаду. Но нельзя не заметить: нынешняя волна протестов беспрецедентная по своим масштабам. Более того, каждый последующий протест в Иране оказывается более массовым и более жестким, чем предыдущий. А следующая волна протеста накрывает страну через все более короткие промежутки времени. Понятно, что напряжение в иранском обществе растёт, и граждане страны терпеть муллократическую диктатуру более не намерены. Да, говорить о падении муллократии как о свершившемся факте слишком рано. Но и назвать Иран «островком стабильности в одном из наиболее неспокойных регионов мира», как это сделал президент США Джимми Картер менее чем за два года до антишахской революции. Ситуация в Иране все больше напоминает канун гражданской войны в Сирии, которая тоже началась с репрессий против участников студенческих демонстраций, требовавших демократических реформ.

И, наконец, есть еще одно обстоятельство: наиболее жесткий характер и протесты, и репрессии принимают на национальных окраинах Ирана. А это не только Иранский Азербайджан. Драматичные новости приходят из Белуджистана, где неизвестные стреляли в высших чинов КСИР. Протесты охватили провинцию Хузестан — ее основное население составляют арабы. Просачивается информация об акциях протеста хорасанских туркмен.

Но самые масштабные и самые опасные для Тегерана события разворачиваются в Южном Азербайджане — в «колыбели иранской революции». Именно Тебриз почти всегда играет роль детонатора политических перемен. Но что происходит сейчас? Протесты в Тебризе — часть общеиранского процесса? Или Иран столкнулся с «бунтом окраин», а это первый шаг к распаду страны?

А здесь не все просто. Да, Иран, в отличие от СССР, не договорная федерация, и это страна с многовековой историей государственности, а не бывшая колония с произвольно «нарезанными» границами. Но в Иране слишком долгая и слишком кровавая история национального угнетения, чтобы это могло пройти бесследно. К тому же очень многое будет зависеть от того, какие именно политические силы придут на смену «муллократии». Уже во времена последнего шаха в Иране возникла ситуация «вытоптанного поля» — Мохаммед Реза Пехлеви уничтожил в стране практически всю оппозицию. Оставалось только духовенство, которое после 1979 года захватило власть. За время муллократической диктатуры политического разнообразия в Иране точно не прибавилось. Самое же опасное, что сегодня среди противников духовенства не на последнем месте стоят персидские националисты. Они были не в последних рядах протестов 2009 года. В среде националистов продолжают едва ли не боготворить бывшего шаха и не против вернуть к власти кого-нибудь из наследников династии Пехлеви.

Однако эти идеи могут иметь успех в Ширазе, но никак не в Тебризе. Так что приход к власти персидских националистов лишь усилит «центробежные» тенденции в ИРИ — со всеми вытекающими. Пример Югославии, где после краха коммунизма местный диктатор Милошевич решил сделать ставку на сербский национализм, весьма поучителен.

И, наконец, самое главное. Национально-освободительное движение Южного Азербайджана — это не только теоретические рассуждения университетских профессоров, но и восстания Саттархана, Шейха Хиябани, события сороковых годов. Не зря именно из Тебриза начинались практически все иранские революции. А сегодня на улицах этого города требуют создать национальное правительство, а не просто «вернуть мулл в мечети». Более того, нет гарантии, что момент для «разрядки ситуации» при помощи реформ не упущен окончательно. В других регионах Ирана ничего подобного может не быть. Похвастать такими политическими традициями и предысторией могут далеко не все.  Но Южный Азербайджан в ИРИ может сыграть ту же роль, что и страны Балтии в СССР — показать пример и создать прецедент, после чего события будут развиваться по принципу домино.

Так что иранским муллократам лучше не забывать старую истину: кровь и репрессии еще никому не помогли удержать единство страны.(minval)

Нурани, обозреватель