Уважаемый Юсиф-бей! Расскажите, пожалуйста, немного о себе: молодое поколение и люди среднего возраста, наверное, Вас не знают, так как Вы уже около 30 лет живете в Канаде.

– Вначале мне бы хотелось поблагодарить Вас, уважаемый Шахмар-бей, и агентство Туран за возможность представиться незнакомой мне аудитории и поделиться с ней своим видением проблем, на которые Вы решили обратить внимание, считая их важными. Тем более что, как Вы заметили, «молодое поколение и люди среднего возраста» меня не знают.

Несколько слов о себе: я происхожу из старой бакинской интеллигентной семьи. Мой дедушка, Мамед Юсуф Гаджибаба оглы Джафарзаде (Джафаров), родом из Крепости (Ичери шехер), где их род Бозбашлар (один из двух основных Кызылбашских родов бакинской крепости) жил там едва ли не со времён Шаха Аббаса (1571-1629 гг.). Дедушка (он 1912 году с отличием закончил юридический факультет Московского университета) был одним из основателей АДР и входил в состав нескольких кабинетов министров.

Другой мой дедушка, Алемдар Абдулла оглы Гаджиев, тоже из коренных бакинцев, был директором Промакадемии. Во время войны он добровольцем пошёл на фронт, геройски погиб во время боев под Керчью. Обе мои бабушки были врачами, отец – доцентом Консерватории, а мать – педагогом Хореографического училища.

Я окончил исторический факультет Бакинского университета, позже учился в Ленинградском Отделении Института востоковедения АН СССР, где изучал древнегреческий, латынь и немецкий языки. В Тюрко-Монгольском кабинете ЛО ИВ АН под руководством известнейшего тюрколога С.Г.Кляшторного, завершил работу над диссертацией по теме «Гунны и Азербайджан», которая там же сразу была рекомендована к публикации в виде монографии. Позже, уже в Баку, защитил диссертацию (1981 г.) и на ее основе в 1985 году издал монографию «Гунны и Азербайджан» (переиздана в Баку в 1993 г.), за которую удостоился звания Лауреата премии им. Ленинского комсомола Азербайджана.

Из своих многочисленных публикаций, большинство которых были изданы до моей эмиграции, я бы отметил две, для меня наиболее важные:

1. О формировании азербайджанского народа (канд. ист. наук Ю. Джафаров), стр. 226-233- История Азербайджана с древнейших времен до начала XX в. - Баку: «Элм», 1995 - 432с. https://wdho.ru/9ucP

2. Юсиф Джафаров. Вечный вопрос. Размышления о ранних тюрках, гуннах и этногенезе азербайджанцев. Литературный Азербайджан, 1990, стр. 118-123. https://wdho.ru/5i

Кроме них у меня имеется достаточно много научных статей, изданных на английском языке уже заграницей. Одни из них – это доклады на различных конференциях, другие – тезисные сообщения или, например, рецензия на монографию о Дагестане одного американского журналиста. Моя статья о сабирах упоминается в Оксфордском словаре, а совсем недавно я неожиданно узнал, что работа «Гунны и Азербайджан» была переведена на болгарский язык и выложена в Интернете: https://www.academia.edu/10464587/ХУНИ_И_БЪЛГАРИ_ОКОЛО_КАВКАЗ_160_558_г_?email_work_card=reading-history

Так как список моих публикаций займет много места, то отмечу лишь некоторые из них:

1. Y. Jaffarov. The Byzantine Empire and Caucasian Albania at the End of the Seventh and the Beginning of the Eighth Centuries: On the Question of the Journey of the Albanian Prince Varaz-Tirdat to Constantinople. - Acts XYIII the International Congress of Byzantine Studies Selected Papers: Main and Communications Moscow, 1991, Volume I: History Byzantine Studies Press, Inc.

Shepherdstown, WV, USA, 1996, P. 146-151.

2. Y. Jaffarov. Between East and West: Is Azerbaijan on the way to independence? - The Harry S Truman Research Institute for the Advancement of Peace. The Hebrew University of Jerusalem, May 1996.

Что касается уровня цитирования (один из основных показателей востребованности научной работы) моих научных трудов в зарубежной и другой историографии, то их достаточно много как по гунно-тюркской проблематике, так и по истории Албании. Вместе с тем, по своей гунно -тюркской концепции я вообще не встречал какой-либо критики: похоже, для критиков это очень сложный материал. Что же касается албанских сюжетов, то критика в основном исходит с двух, казалось бы, противоположных сторон – Армении и Дагестана. Почему именно оттуда – долгий разговор. Но если хорошо подумать, то понять легко.

***

- Полемика о том, является ли история наукой в классическом понимании, не утихает, и некоторые считают ее просто констатацией и сбором фактов. Что Вы сказали бы своим оппонентам, если присутствовали бы в этих дискуссиях?

– Исторические процессы в жизни человеческого социума объективны. Субъективна их интерпретация и оценка политиками, историками, публицистами и журналистами. Кто-то однажды заметил: история – это книга, из которой вырвано большая часть первых и последних страниц, и мы не знаем ни начала ее, ни конца. Не правда ли, как хорошо и образно сказано об истории?

История – это прошлое, однако оно, так или иначе, продолжает жить в настоящем. Потому что настоящее вырастает из прошлого, как дерево из земли. Они связаны друг с другом незримыми нитями. Как корни дерева, питающие его ствол целебными соками. Точно так же и будущее вырастает из настоящего и органично связано с ним. Как новые ветви дерева и молодая листва. Не зная или не понимая прошлого, откуда растут корни этого дерева, мы не можем правильно понять настоящее – куда и как растёт ствол. Не поняв настоящего, нельзя прогнозировать будущее – будет ли дальше расти дерево или засохнет.

Мы знаем, что существовала Римская империя, погибшая под ударами внешних вторжений и внутренних противоречий, ей на смену пришла Византийская империя, которая тоже пала в результате завоевания. Существуют египетские пирамиды и Великая китайская стена и т.п. Все это – исторические факты, которые нельзя отменить, не заметить, не признавать или спрятаться от них. Это объективная реальность прошлого.

Субъективный характер прошлой реальности начинается с его интерпретации и трактовки фактов исторического процесса, подобно спекуляциям на тему, что египетские пирамиды построили либо жители погибшей в морской пучине Атлантиды, либо пришельцы из космоса.

Но является ли история наукой? Здесь, я думаю, уместно определить два подхода: Первый, философский, и с этой точки зрения, история - это наука, без которой не было бы и самой философии. Во всяком случае, так думали великие философы и мыслители древности Платон и Аристотель. Иначе как судить об абстрактном, чем занимается философия, если не опираться на реальные факты из жизни? «История — это философия в примерах», - сказал великий Фукидид. А ведь жизнь, прошлое и настоящее, и есть история.

Второй, естественнонаучный, и с точки зрения естественных наук история - наука не точная, как, скажем, математика, где дважды два всегда четыре. Так, великий немецкий философ Фридрих Ницше дал такое определение: “История, поскольку она сама состоит на службе у жизни, подчинена неисторической власти и потому не может и не должна стать, ввиду такого своего подчиненного положения, чистой наукой вроде, например, математики”. Да и учёные, занимающиеся точными науками, тоже скептически относятся к истории как науке.

Сколько всего было высказано об истории и историках! И с большим юмором, пренебрежением или просто злобой. «Что такое история, как не ложь, с которой все согласны?», - воскликнул в сердцах Наполеон Бонапарт. «Никто так не изменил историю человечества, как историки», - вторит ему Э. Маккензи. Но история жива, ее изучают, ею гордятся, ее приводят в пример оппонентам и будущим поколениям. Да и сами представители точных наук в кругу друзей часто обсуждают внутри- и внешнеполитическую ситуацию в той или иной стране, дискутируют по поводу происхождения того или иного народа, его языка, религии, стараются понять, насколько древним является тот или иной народ, каково его место среди своих соседей и т.д. А все это – проблемы все той же истории.

Я думаю, что история – это наука, но она, к сожалению, зависимая наука. Потому что те, кто ее пишут, за очень редким исключением, зависят от субъективных факторов и системы власти. Примеры подобрать совсем нетрудно. Они повсюду. Достаточно открыть газету или книгу, посмотреть телепередачу или видео, зайти на какой-нибудь сайт в Интернете.

- Как известно, историческая наука политизирована с очень давних времен. Как вам историкам удается распознать пристрастный труд и раскрыть объективную картину исследуемого периода?

– Ваш вопрос достаточно серьезный и объемный. В двух словах не ответишь, но постараюсь быть лаконичным. Распознать любой «пристрастный труд» не сложно. Чтобы разговор был предметным, а не уходил в абстрактную плоскость, постараюсь это объяснить на материале своих исследований.

Сейчас, во времена Интернета, появилось очень много авторов, выставляющих свои труды в Сети. А так как Интернет доступен, то приходится видеть множество статей никому не известных авторов. Причём большинство из них пишут на темы ранней истории скифов, тюрок, гуннов, албан и Албании (Арана), их этнического происхождения и этногенеза азербайджанского народа. Безусловно, тематика очень интересная, так как каждый грамотный человек и патриот желает знать историю своих предков. Однако оценку их работе может дать только квалифицированный специалист. К сожалению, в Азербайджане таковых не так много. Впрочем, едва ли не каждый автор из Сети, будь то историк или филолог, студент или бизнесмен считает себя специалистом. Почему появилось так много специалистов? Потому что практически все можно найти в Википедии.

Труд дилетанта всегда пристрастен. Поэтому его можно определить сразу. И вряд ли от дилетанта можно ожидать решение важной научной проблемы. В самом деле, мне, особенно сейчас, приходится сталкиваться с ситуацией, когда, например, практически везде встречаются одни и те же высказывания, копируя друг друга. Это, прежде всего, касается таких важных для истории Азербайджана проблем, как, скажем, атрибуция названия нашей страны, этнического состава ее населения, процесса развития его государственности, его религиозных воззрений и так далее.

Раскрыть “объективную картину” исследуемого периода может не каждый автор. Для этого нужна серьезная специальная научная подготовка и многолетний опыт работы в этой области, знание иностранных и обязательно – мёртвых языков, хорошо изученная самим автором вся историография проблемы. На это уходят многие годы неблагодарной и плохо оплачиваемой исследовательской работы. А теперь представьте себе, что некто всю свою, скажем, научную или профессиональную карьеру посвятил проблемам капитализма, социализма или построения коммунизма. После того как в общественно-политической жизни общества произошли кардинальные изменения и сверху дали команду на отмену всего предыдущего, эти авторы неожиданно переквалифицировалась в историков древности и средневековья. Другими словами, всю свою сознательную жизнь они предвосхищали светлое будущее. А на старости лет занялись осветлением тёмного прошлого. Можно ли ожидать от таких авторов объективной картины далекого прошлого и его верной оценки, если раньше в своих выступлениях и публикациях они глубоко заблуждались даже в хорошо знакомом им предмете?

Я думаю, здесь можно начать прямо с примера на эту тему. Потому что мне достаточно хорошо знаком материал источников, анализ которых позволяет прийти к целому ряду выводов.

Совсем недавно победоносная азербайджанская армия освободила наши захваченные в начале 90-х гг. территории. Для меня это был очень сильный эмоциональный период моей жизни. Потому что мне, как историку древности, хорошо известно, что Нагорный и равнинный Карабах – это исконная территория Арана (Албании), а, следовательно, неотъемлемая часть Азербайджана. Кроме того, мне, возможно, лучше, чем кому-либо другому, известно, какие именно племенные группы, и какого именно этнического и языкового происхождения обитали в этом регионе с древнейших времён. И в этом смысле наиболее характерным примером может служить название Арцах. Сразу замечу, что происхождение этого регионального топонима не имеет никакого отношения к армянскому языку, а, следовательно, к армянам. Арцах являлся одной из самых больших провинций правобережной Куры, и наряду с провинциями Ути и Пайтакаран, составлял основу этнополитической и этнокультурной структуры в государственной системе Арана (Албании). Именно в Арцахе (на стыке с провинцией Ути) возникла и получила широкое развитие автокефальная албанская апостольская церковь. Именно в Арцахе до сих пор сохранились наиболее ранние албанские церкви и монастыри, которые позже в силу различных политических причин стали считаться армянскими. Но это отдельный и большой разговор.

В этой связи хотелось бы обратить внимание, что буквально недавно появилась очередная попытка этимологизации этой албанской провинции. Оказалось, что Арцах – это топоним, происходящий от имени собственного Арсак (от тюрк. Эрсак, сакский мужчина, воин). Какое интересное название большого географического региона с точки зрения его семантики, не правда ли? Причём, пишет не какой-нибудь торговец недвижимостью или работник рынка. Пишет сотрудник отдела Древней истории Азербайджана Ин-та истории НАНА. (Баку, 25 сентября, АЗЕРТАДЖ ).

Сразу замечу, что эта «новость» далеко не нова. Ещё в 70-гг мне приходилось ее слышать и читать у целого ряда наших историков и филологов. Впрочем, кажется, приоритет в этом открытии принадлежит не историку, а мифологу по специальности. Что уже говорит само за себя. Но не буду называть фамилию.

Нарушая все известные законы морфологи, фонетики и лингвистики, не считаясь ни с какими данными исторических источников, волевым и даже силовым решением этот топоним меняет своё исконное значение и вынужденно принимает то, которое ему навязывают. Почему? Потому что эти авторы везде пытаются показать, что на территории Равнинного и даже Нагорного Карабаха тысячелетиями обитали тюркоязычные общности.

Откуда взялись древние тюрки в Карабахе? По мнению практически всех этих авторов, все очень просто. Оказывается, скифы, которые осели в Аране (точнее, в Мидии, которая в то время распространяла своё политическое господство на весь регион) уже в VII веке до н.э. были тюрками. Как и сами мидийцы. Эти скифы оставили название Сакасена, в районе Гянджи. А так как азербайджанцы народ тюркоязычный, то, следовательно, его предками были эти самые тюркоязычные скифы. Видите, как все просто? На каком языке говорит современный народ, на таком же говорили и его предки. Ну были там ещё какие-то этнические не тюркоязычные группы. Но о них даже и говорить не стоит. К сожалению, одних скифов для такого масштабного процесса, как этногенез, оказалось явно недостаточно. Уж слишком много сообщений сохранилось в источниках об албанах и их стране. Поэтому сюда же привлекают и коренное население Арана - албан, утиев, гаргар и другие более мелкие этнические группы. И объявляют их тюрками.

Идея этого странного феномена предельно проста. Если соседи Азербайджана в основном являются автохтонами региона (в том числе и северокавказские народы) и до сих говорят на своих древних языках, то азербайджанцы, будучи тюркоязычным народом, тоже имеют на это право. Поэтому следует доказать, что либо албанский язык, либо скифский был тюркским. А лучше всего сразу оба. К сожалению, этим авторам все равно, какого именно типа мог быть этот тюркский язык. Тюркский – и все. Одно время выводы на основании созвучия слов (а это до сих пор является самым важным аргументом) из двух разных языковых систем делали, даже исходя из норм современного азербайджанского языка. Потом одумались, и начали привлекать древнетюркские параллели. Замечу, что тюркских языков много, они являются тюркскими потому, что входят в одну языковую семью. Однако и внутри этой семьи родственных языков имеются значительные различия. Причём, чем глубже в древности, тем этих различий больше. Достаточно сказать, что мы до сих пор точно не знаем, на каком именно наречии или диалекте древнетюркского языка говорили гунны. Ну, во всяком случае, я точно не знаю. Может, кто-то знает лучше. Более того, согласно сведениям нескольких арабских источников, огузы и кыпчаки не понимали булгар и хазар. Хотя все эти древние народы говорили на тюркских языках. Это как, например, если азербайджанец будет разговаривать с чувашем. Они не поймут друга. Хотя оба языка тюркские.

Кроме того, здесь же следует заметить, что реликты албанской письменности, в частности надпись на портале разрушенного храма из Мингячевира, читали на древнетюркском языке, использую руническую азбуку. И это в то время, когда древнетюркская письменность состоит всего из 24 фонем в орхонской разновидности и 40 букв, с направлением письма, преимущественно, горизонтальным, к тому же справа налево. А албанское письмо – из 54 букв и фонем и направлением письма слева направо. Причина всех этих манипуляций чрезвычайно проста. Все эти авторы из-за недостатка знаний по проблеме пошли по самому легкому пути. Потому что другой путь, тяжёлый, научный, под силу не каждому. На все это у них нет ни времени, ни желания. Им хочется как можно быстрее стать известными и почитаемыми в народе и у власти.

Как же дело обстоит на самом деле? Во-первых, археологические данные и памятники материальной культуры Арана (Северного Азербайджана) и Адурбадагана (Южного Азербайджана) не имеют ничего общего с той древнетюркской культурой, которая прекрасно изучена по археологическим данным и памятникам материальной культуры Монголии, Алтая, Восточного Туркестана, Приаральских и Прикаспийских степей, а также культурному наследию Хазарского Каганата и Волжской Булгарии. На территории Северного и Южного Азербайджана до сих пор не обнаружено ни одного культового, архитектурного, хозяйственного, могильного комплекса или даже отдельного захоронения, которые по характеру инвентаря, способу погребения, и другим специфическим особенностям можно было бы отнести к духовной и материальной древнетюркской культуре. Что же получается? Если древнейшее население Арана и Адурбадагана было этнически древнетюркским, то с необходимостью должна была существовать общая для всего этого большого региона единая, цельная и преемственная археологическая культура, характерная для древних тюрок. Однако ее просто не существует. Мы не имеем даже одного единственного гуннского захоронения на территории Арана. Уж это мне очень хорошо известно, как специалисту по гуннам. Куда они могли деться, если не только гунны, но саки-скифы и даже албаны были этническими тюрками? Где памятники их особой материальной и духовной культуры? Ведь хорошо известная нам по археологическим раскопкам албанская материальная культура ничего общего не имеет с тюркской?

Во-вторых, религиозные представления древнейшего населения Северного и Южного Азербайджана не имеют ничего общего с религиозными представлениями древних тюрок. Здесь необходимо отметить, что религиозные воззрения людей в любом человеческом обществе имеют огромное значение и весьма консервативны. Они не меняются тысячелетиями. Но что мы видим на самом деле? Известно, что древнейшее население Арана (Албании) поклонялось Солнцу и Луне. Причём Луна была главным божеством Албании и в ее честь в стране существовали специальные храмовые области, где проводились священные обряды и празднества даже с человеческими жертвоприношениями. В своё время я опубликовал статью (ВДИ, 1985, № 2), в которой попытался точнее локализовать самую главную храмовую область в Албании. Статья очень не понравилась армянским коллегам. Область оказалась слишком близко к спорным этническим границам этой страны.

О религии маннеев, то есть населения Южного Азербайджана, мы мало что знаем. Возможно, у них существовали какие-то местные астральные культы, но пока о них ничего не известно. После мидийского и персидского завоевания маннеи, скорее всего, были вынуждены принять зороастризм и поклоняться огню и Ахурамазде, как верховному божеству зороастрийцев.

Наконец, в-третьих, у скифов был свой собственный пантеон богов, главными из которых были Табити, Папай, Апи, Гойтосир, Аримпаса. Другими словами, небольшая группа скифов, осевших в Аране, поклонялась своим собственным богам. Древние тюрки поклонялись трём основным божествам - божеству Неба Тенгри, женской богине плодородия Умай и божеству Земли и Воды Йер-Суг.

Как следует из приведённых данных о религии, у албан, скифов и тюрок господствовали совершенно разные пантеоны богов. И если бы древнее оседлое автохтонное население исторического Азербайджана, (албаны, утии, гаргары, гелы, леги, саки-скифы, маннеи) были бы этническими тюрками, то они должны были бы поклоняться единому древнетюркскому божеству Небесного Свода Тенгри, которого чтили во всем известном нам древнетюркском мире. А это с очевидностью противоречит всем известным нам историческим фактам.

В чем же дело? Почему все авторы так настойчиво пытаются навязать не слишком искушенным в науке читателям мысль о том, что исконным населением Азербайджана были тюрки? Все просто. У народа должен быть предок, которого бы понимало население. Если азербайджанский народ тюркоязычный, значит, и его предки, тысячелетиями жившие на этой земле, тоже должны быть тюркоязычными. Что это иное, если не политизация истории нашего прошлого?

В свое время я несколько раз обращал внимание разных авторов на эти вопросы и объяснял им, что их доводы не имеют никакой научной ценности и политически мотивированы. Меня никто не слушал и я даже приобрел много врагов. Ведь в их понимании демократического плюрализма мнений – если ты не дуешь в их дудку, значит, ты дуешь в чью-то другую. Я думаю, что до тех пор, пока сверху не дадут отмашку, все это будет продолжаться, и наносить вред древней исторической науке в Азербайджане.

Чтобы закончить свой пространный (к сожалению, не получилось короче) ответ на ваш короткий вопрос, вернусь к Арцаху. Каково же было действительное, исконное название этой большой исторический албанской провинции? Оказывается, все достаточно просто. Это область называлась на пехлевийском языке Arzah (восходит еще к авестийскому Ar-zahi) и означала «восточный континент земли» или «восточный край». Именно так, “восточным краем”, называет свою страну, а именно правобережную Албанию (провинции Ути и Арцах) албанский историк YII-YIII века Моисей Каланкатуйский. Здесь мне бы хотелось обратить Ваше внимание, уважаемый Шахмар, что эта мысль о тождестве (Arzah (пехл.)- «восточный край» и «восточная страна или край» у Каланкатуйского) приводится мною впервые для широкой общественности. Никто до сегодняшнего дня нигде не проводил этого сопоставления. И мне бы не хотелось, чтобы после этого интервью многие «специалисты» по Википедиям, воспользовавшись готовой этимологией и моим анализом, выдали бы мои мысли за свои собственные. Увы, я знаю, что говорю. Тем более что никто из них не желал бегать по библиотекам, искать нужную литературу и анализировать данные источников. Гораздо легче просто взять с потолка похожее слово и отождествить его с известным хоронимом. И даже это “доказать”. Однако лично меня в принципе устраивает их точка зрения, если быть немного циничным. Потому что в любой момент эту застрявшую среди «специалистов» окаменелость двумя-тремя аргументами можно превратить в макулатуру. Здесь сразу же оговорюсь, что иранский (парфянский) характер топонима вовсе не означает, что население было ираноязычным. Это абсолютно не так. Историческая и современная топонимика Азербайджана сохранила множество иранских топонимов - само название Азербайджан, Гянджа, Дербент, Шабран, Ленкорань, возможно, даже само название Баку (есть и такое мнение и подкрепляющий его источник). Историческая топонимика Арана (Албании) имеет их ещё больше – Дютакан, Партав, Каланкатак, Гардман, Шамхор и так далее. Однако по этому поводу не должно быть никакой паники или агрессивного отношения. Историю не переделаешь. Каким образом появилось такое огромное количество иранских топонимов – неизвестно, хотя у меня имеются предположения. Эту проблему следует внимательно и серьезно изучать. Она непростая. Но это лучше признать самому и будет честнее для истории народа, чем взять с потолка первый попавшийся топоним или омоним и «прочитать» его на азербайджанском.

- В исторических трудах встречаются названия только племен. Долгое время европейцы и русские обозначали все тюркские племена и народности одним словом «татары». Большая часть современной России в XVI веке европейцами называлась Тартарией. Даже самая поздняя империя тюрков называлась Османской. Когда в научный оборот было введено слово «тюрк»? Как оно появилось и какую смысловую нагрузку несет? Есть ли разница между словами «турки» и «тюрки». Когда конкретно нас стали называть турками?

– А вот сейчас, уважаемый Шахмар, перейдём уже к настоящим, а не фейковым, древним тюркам. Однако, к сожалению, и здесь придётся начать с курьезов. Почему? Потому что, как я говорил выше, сейчас появилось слишком много исследователей и интернетных «специалистов» по ранним тюркам. При всем количестве этих авторов, всех их объединяет одна общая особенность – у всех у них отсутствуют необходимые знания, понимание причинно-следственных связей и даже элементарная логика. Никаких новых доказательств и собственного анализа. Только голословные утверждения, основанные на ранее высказанных чужих суждениях.

Наглядным примером в этом отношении могут служить появившиеся уже в 70-х гг. в республиканской печати сообщения о так называемых бунтурках и кангарах. Им были посвящены статьи, выступления на различных конференциях, сведения о них нашли отражение даже в некоторых монографиях, посвящённых этногенезу азербайджанского народа. Здесь нет никакого смысла приводить развёрнутую критику всех этих несостоявшихся положений. Замечу только, что мне пришлось специально разобраться в вопросе с этими бунтурками и доказать на анализе источников, что речь идёт не о турках, а о евреях, вернее, первых еврейских поселенцах в Картли (Грузии), переселившихся туда из Ирана. Причиной же оказалась в пропущенном знаке (титло) в грузинской палеографии.

Тоже самое относится и к загадочным кангарам. Я внимательно разобрал и этот вопрос. В случае с кангарами все оказалось также просто. Дело в том, и в этом случае речь идет всего лишь о неправильном чтении этого этнонима в рукописях сирийских мартирологов, и в профессиональной неспособности авторов дать верный анализ этих сообщений, а вовсе не о кангарах-печенегах византийского императора Константина Порфирородного. Вот так печально и бесславно закончилась полувековая знаменитая эпопея о бунтурках и кангарах в Азербайджане среди многих «специалистов» по ранним тюркам.

Однако в Интернете имеется ещё одно притягивание за уши этнонима «турки». На этот раз его обнаружили у латинского географа Помпония Мелы (Pomponius Mela) (I век). Последний в своём произведении «Хореография», то есть «Описание земли», якобы упоминает турков. Мне придется здесь сказать несколько слов и о них, так как, утратив интерес к бунтуркам и кангарам, особенно упертые «исследователи» переключились на этих самых «турков» у Помпония Мелы.

К сожалению, авторы, которые наводнили Интернет этим своим «открытием», не знают ни латыни, ни древнегреческого. А если бы знали, то поняли бы, что здесь имеет место обыкновенная ошибка переписчика сочинения Помпония. К тому же не следует забывать, что Помпоний переводил на латынь почти дословно древнегреческий текст Геродота. Он был компилятором, но отнюдь не сумасшедшим. У Геродота упоминаются «'Ιύρκαι», откуда и получилась латинская форма «Тyrcae» («Turcae») из-за того, что в греческом тексте обычный перед любым начальным гласным знак придыхания и ударения переписчик прочитал как «Т». Это очень хорошо видно из приведенного выше примера. Два надстрочных знака «'Ιύρκαι» просто слились в линию и получилось «Т». Кроме того, здесь особенно важно отметить (чего, естественно, не знают «исследователи»), что «'Ιύρκαι» и «Τούρκοι» грамматически имеют разное склонение. А потому “ииркай” склоняются по первому склонению, отсюда окончание «αι», а “туркой” - по второму склонению, откуда окончание «οι». Другими словами, получить турков из иирков невозможно ни по законам фонетики, ни грамматики. Я всегда раньше предупреждал авторов, занимающихся, как им кажется, ранними тюрками по древнегреческим источникам, что без хорошего знания языка у них ничего не получится. А если что-то и получится, то любой знающий язык одной-двумя фразами сделает весь их труд никому не нужным.

Мне бы не хотелось, чтобы у читателей, неподготовленных к тому, что я говорю, сложилось превратное впечатление о том, что я выступаю против тюрок. Это совсем не так. Я как раз и занимаюсь проблемами ранних тюрок. Просто всему своё время. И тюркам тоже. Не следует ничего ни прибавлять, ни убавлять в их истории. Тюрки сыграли во Всемирной истории очень важную роль. И нам, как их наследникам, это особенно хорошо известно.

Настоящие древние тюрки под своим этническим именем «türk» (др. тюрк. Kök Türük) впервые встречается в китайских летописях в форме «tūjué» или, ср. - кит.: «tʰuot-küot», и относится к 542 году. А в поле зрения европейских (византийских) источников тюрки впервые попадают в 568 году. Именно в этом году, по сообщению византийского историка Менандра Протектора, великий тюркский каган Дизабул (Истеми (Истеми Багадур-ябгу— младший брат Бумын-Кагана из династии Ашина), впервые послал посольство в Византию во главе с согдийцем Маниахом. Я здесь не говорю о ранних тюрках, гуннских племенах, появившихся в степях Восточной Европы гораздо раньше, ещё в 70-х гг. IV века, а отдельные их группы – даже ещё раньше. Они говорили на реликтовом древнетюркском языке. Но называли ли они сами себя тюрками, нам неизвестно. Во всяком случае, в наших источниках нет прямых и даже косвенных свидетельств на этот счёт.

По мнению академика А. Н. Кононова, как и ранее академика В. В. Бартольда, слово «тюрк» имеет первоначальное значение «сильный, крепкий». Слово «türk» на древнетюркском языке означает «достигший расцвета, могущества». С аналогичным смыслом встречается в древнетюркских памятниках: «türk oγuz», «türk sir», «türk qιvçaq», «türk Bilge qaγan» и так далее.

Термин "вечный эль тюркского народа" впервые появляется в памятниках древнетюркской (орхонской) письменности Монголии в VII—VIII вв. Но тюрки называли себя тюрками еще задолго (начиная с древности) до орхонских надписей, просто впервые лапидарно дали о себе знать именно в орхонских надписях. Впрочем, употреблялась и конкретная терминология, например, хазары, булгары, печенеги, огузы, кыпчаки, карлуки, уйгуры и так далее. В поздних средневековых европейских источниках и языках «тюрок» называют «турками». Однако здесь следует отметить одно существенное обстоятельство. Константин Порфирородный, сообщение которого о кангарах я упоминал выше, не называет турками уже хорошо известных ему узов (гузов, огузов) и тех же печенегов. Турками он называет – Вы не поверите! – мадьяр-венгров. Этот пример я привёл с тем, чтобы показать, что нельзя поверхностно относиться к сведениям источников относительно номенклатуры кочевников. В каждом отдельном случае следует очень внимательно анализировать сам источник, его зависимость от других источников, сопоставлять сведения данного источника с сообщениями других, учитывать этнополитическую ситуацию на данный момент и ещё многое другое. Но это тоже очень большой и серьёзный научный разговор.

В средние века конфессиональная принадлежность значила гораздо больше, чем этническая. Поэтому тюркоязычное население того или иного региона называло себя просто «мусульманами». Так, например, тюркоязычное население Арана и Ширвана называло себя и «мусульманами», и «кызылбашами». А этноним «тюрки» употреблялся достаточно редко. Здесь интересно отметить, что сами турки Малой Азии во времена Турецкой империи предпочитали называть себя не турками, а османами. И даже не любили, когда их называли «турками», поскольку считали, что этот этноним относится к необразованному и грубому простонародью. После присоединения азербайджанских ханств к Российской империи, царские чиновники стали называть тюркоязычное население региона «татарами» или даже «адербейджанскими татарами». Скорее всего, это было связано с тем, что чиновничьему и административному аппарату было все равно, как именно называть местное мусульманское население. А так как языки были очень схожи, и татары были им знакомы лучше, то это название перенесли и на тюркоязычное население Азербайджана. Азербайджанскими тюрками официально стали называть население страны только во времена независимой Азербайджанской Демократической Республики (1918-1920 гг.).

- Из истории нам известно, что тюркские племена, двигаясь с востока на север, покоряли все государства и империи на своем пути. В чем основная причина таких успехов, (помимо хорошо поставленного воинского дела), если учесть, что побежденные страны были более развитыми. Это выглядит контрастно с современном миром, где побеждают более развитые государства.

– Я бы не столь категорично сформулировал этот вопрос. Предки гуннов – хунну китайских источников, уже с VIII века до н. э. пытались неоднократно захватить северные области Поднебесной империи – Китая. Но почти за 800 лет практически ничего не добились. Наоборот, хуннская кочевая держава была разгромлена китайцами и сяньби и перестала существовать. В начале II века н. э. остатки так называемых «северных» хуннов, чтобы избежать полного уничтожения, были вынуждены переселиться на запад. Именно с того времени и начинается знаменитый гуннский период. По мере продвижения на запад, в степи Южного Урала, гунны инкорпорировали в свой состав многочисленное и воинственное этнически угорское население. Смешавшись с ним, гунны в 70-х гг. IV века впервые появились в европейских источниках.

Вот Вам первый исторический пример, когда одна из самых развитых по тем временам Ханьская цивилизация Китая не только не пала под ударами кочевников, но полностью их разгромила.

Вообще с гуннами вопрос не такой простой, как может показаться на первый взгляд. Мы привыкли думать, что воинственные гунны, особенно под предводительством знаменитого вождя Аттилы, сметая все на своём пути, дошли до Галлии и Италии. Действительно, так и было. Однако первый большой и как бы пробный гуннский поход в 395 году через Кавказ на Ближний Восток, успешно начатый, фактически потерпел наудачу. На обратном пути гунны были разбиты, возможно, на территории Арана, скорее всего в Мильской и Муганской степях, Сасанидским войском Бахрама IV (388-399 гг.). При этом персы захватили почти всю награбленную гуннами добычу. Осевшие в Подунавье в начале V века гунны тревожили набегами византийские владения в Иллирике и во Фракии. Но до большой войны с Византией дело не дошло. Более того, Византийской дипломатии удалось направить завоевательные устремления гуннов на запад. Но и там гунны практически ничего не добились. Хотя в битве на Каталаунских полях в 451 году (равнина в совр. Шампани, Франция) Аттила не потерпел поражение, но, тем не менее, был вынужден отступить и уйти из Галлии. В следующем 452 году Аттила вторгся в Италию, захватил Аквилею и даже разорил Медиолан (Милан). Но удержаться там не смог. Гунны были вынуждены отступить в степи Подунавье и Причерноморья. А после смерти Аттилы в 453 году гуннская держава вообще распалась.

Вот вам второй пример, когда в борьбе с самой развитой мировой (Римской) цивилизацией тюркоязычные кочевники потерпели поражение.

Сменившие гуннов в степях Причерноморья и Подунавье авары (VI век), а после них – сами тюрки Западно-Тюркского Каганата, хотя и создали военно-политические объединения, но все они оказались весьма непрочными и быстро разваливались из-за междоусобных и внешних войн.

Возникшее из разрозненных тюркских (и нетюркских) племенных групп Северного Кавказа хазарское военно-политическое объединение (VII-VIII в.), после разгрома Великой Булгарии хана Кубрата у Азовского моря и ухода хана Аспаруха на запад, на Дунай, приобрело доминирующее положение. Власть Хазарского каганата распространялась на огромную территорию от низовий Волги и степей Северного Кавказа до Северного Причерноморья и даже к северу на славянские племена. С силой хазар считались Византийская империя и Арабский Халифат. При этом и византийцы, и арабы старались использовать хазар в бесконечных войнах друг с другом. Хазары совершали свои грабительские набеги как на территорию Византийской империи, так и арабского Халифата. Но нигде не смогли долго удержаться. Более того, в X веке хазарский каганат тоже перестал существовать. Он был уничтожен походом киевского князя Святослава в 965 году.

Печенеги, опасные соседи как хазар, так и гузов (огузов), с конца IX века после разгрома мадьяр-венгров доминировали между Днепром и Дунаем на протяжении более двухсот лет. Но и они были уничтожены императором Алексеем Комниным в 1091 году (кстати, не без помощи огузов) и фактически перестали существовать как народ.

И только туркам-сельджукам в XI-XII вв. удалось создать огромную империю, которая уже при турках-османах под предводительством султана Мехмеда II (кстати, весьма образованного и просвещенного монарха) захватила в 1453 году Константинополь, положив конец Византийской империи, просуществовавшей более тысячи лет. Я здесь не буду касаться Государства Сефевидов, так как у вас есть отдельный вопрос.

Таким образом, как мы видим, далеко не все тюркоязычные (и не только тюркоязычные) военно-политические объединения были успешны в борьбе с развитыми государствами. Почему? Ответ в закономерностях исторического развития оседлых цивилизаций и завоевателей-кочевников. Все они когда-то возникают, укрепляются, расширяются, процветают и, в конце концов, приходят в упадок и исчезают. Таков непреложный закон Истории. Его нельзя отменить, не принимать в расчёт или не замечать. На примере Византии и турок-османов этот закон проявился особенно четко. Процесс естественной эволюции Византийской империи, как и любой другой, пройдя все закономерные стадии своего развития, к началу XIII века достиг своего апогея. В силу различных объективных и субъективных причин этот процесс в последующие два столетия неуклонно и стремительно шёл к своему закономерному упадку. Напротив, в XV веке турки-османы находились на пути к вершине своего могущества. И когда две эти противоположные силы пересеклись на своём историческом пути, победила та сила, которая была на подъёме своего исторического развития.

Здесь не могу не отметить важное обстоятельство. Сильные и развитые европейские народы, англичане и французы, создавали свои колониальные империи, расстреливая из пушек и ружей толпы дикарей, вооружённых заострёнными палками. Туркам-османам в своих завоеваниях пришлось столкнуться с развитыми государствами и народами (Византия, Иран, Ирак, Сирия, Египет, греки, сербы, хорваты, венгры), имевшими глубокие культурные традиции и вооружёнными современным оружием.

Цицерон когда-то сказал, что ко всем великим качествам мы относимся как к деревьям: нас восхищает высота, а не ствол и корни.

В данном случае, восхищения заслуживает возникновение и величие Османской империи. При этом невидимые корни этого процесса лежат в плоскости исторических предпосылок, складывающихся веками в среде огузских племён в их движения на запад.

- Вы – автор статьи об этногенезе азербайджанцев, которая вошла в антологию истории Азербайджана, подготовленную Академией Наук. В воспоминаниях отмечаете что, получили это предложение от самого З.Буниятова и сперва отказались от данного предложения. Это очень почетно для молодого ученого. В чем была причина Вашего отказа? Ваше видение отличалось от общепринятой концепции или были другие причины? Пожалуйста, вкратце изложите свое видение истории этногенеза азербайджанцев.

- Когда Институт истории АН Азербайджана в конце 80-я гг. начал подготовку к изданию многотомной истории Азербайджана, Зия Буниятов включил меня в состав редколлегии. Одновременно в Ин-те возник вопрос о том, кому поручить разработку одной из самых важных частей многотомника – проблемы этногенеза. Зия Буниятов, который тогда был вице-президентом АН Азербайджана, вызвал меня к себе и заявил, что именно я буду писать этот раздел. Я воспринял это не как заслугу, а как наказание. И долго в кабинете его упрашивал, чтобы он меня оставил в покое и поручил это дело кому-нибудь другому. Мол, желающих писать этногенез азербайджанского народа кругом и так слишком много. И у всех уже имеется по готовому этногенезу, а у некоторых даже по два. На всякий случай, если измениться конъюнктура. А мне, сказал я, это совершенно не нужно. Для себя самого я уяснил, «кто мы и откуда». Мне как историку древности это важнее знать, чем кому-либо другому. Потому что для меня большое значение имеют ещё и нравственные принципы в отношении правдивой истории моих предков, непонятные и недоступные другим авторам параллельных этногенезов. Когда же я увидел, что он непреклонен и слышать не хочет, чтобы кто-то другой писал, то тогда я сказал, что это – очень большая и ответственная работа, зарплата у меня небольшая, со своей текущей работой я хорошо справляюсь. Зачем мне еще новые неприятности, зависть и даже ненависть других? Я думал, что это его отпугнет или разозлит – все же как бы выдвигаются условия со стороны какого-то рядового сотрудника. Когда он все это услышал, то снял трубку и звонит Играру Алиеву, директору Ин-та истории АН. Говорит, немедленно подними ему (мне) зарплату и дай два свободных месяца для работы. Тот начал мяться, денег нет, ну, как обычно. Зия говорит – возьми из президентского фонда, я дам распоряжение. И мне ничего не оставалось, как заняться делом.

Когда работа была завершена, я отнес ее в президиум. Через несколько дней Зия звонит ко мне домой, поздравляет и говорит: «Я был просто потрясен тем, что я прочитал. Потрясен!». Когда я передал разговор жене, у нее глаза на лоб полезли. Да я и сам не ожидал столь лестного отзыва.

Многотомная история Азербайджана, которую мы тогда готовили, так и не вышла. В 1995 году появилась лишь ее сжатая версия под редакцией Играра Алиева. Однако я был очень удивлён тем фактом, что мой раздел по формированию азербайджанского народа, который я готовил для многотомного издания, был сохранен в этой публикации без каких-либо изменений. Видимо, Зия Буниятов настоял на этом. Ведь к тому времени я уже уехал из страны. Они могли его вообще не публиковать. А просто заменить на более удобный и полезный для политического курса этногенез, который позже, как и ожидалось, заполонил все возможные средства информации.

Добавляю ещё одну деталь, о которой всегда умалчивал и вообще не хотел говорить. Эта деталь многое объясняет. До Зии Буниятова вице-президентом Академии наук Азербайджана, академиком-секретарём по Отделению общественных наук был Дж.Гулиев. Однажды он неожиданно вызвал меня в президиум АН Азербайджана. Если я не ошибаюсь, это было уже после публикации моей монографии «Гунны и Азербайджан» в 1985 г. В кабинете он поинтересовался, над чем я работаю. Я ответил, что после выхода исследования о гуннах, я продолжаю своё исследование в области этногенеза азербайджанского народа. Гунны, заметил я, были наиболее ранними тюркоязычными племенными общностями, которые когда-либо появлялись на территории Арана (Албании). А поскольку на территории исторического Азербайджана тысячелетиями обитало население, говорившее на языках кавказской группы (в Аране) и западно-иранских диалектах (в Адурбадагане), то я поставил себе задачу постараться решить проблему складывания древнеазербайджанской этнической общности и определить степень участия в этом процессе древнетюркских этнических групп (гуннов, хазар, булгар и др.), а позже и тюрок-огузов. Он сказал, что знает мою точку по вопросу о времени и обстоятельствах тюркизации населения Азербайджана. «Но вы должны понимать, что это для нас вопрос политический», – сказал он. Я ответил, что все прекрасно понимаю. Но, на свою беду, я просто честный человек и историк, а не политик.

Если кратко, то мое видение проблемы действительно очень сильно отличается от всего того, что написано до сих пор по проблеме.

Я рассматриваю процесс формирования азербайджанского народа в связи с политическими, этнокультурными и языковыми процессами, происходившими в двух частях исторического Азербайджана на протяжении более чем полутора тысячи лет. До определённого периода времени обе части исторического Азербайджана – Аран и Адурбадаган – развивались достаточно самостоятельно и не были связаны общими интеграционными процессами. То есть теми особыми факторами, соблюдение которых является необходимым условием для образования единой древней и раннесредневековой народности и общего для обоих территориальных единиц языка - койне. Это было обусловлено тремя наиболее важными историческими факторами – различной государственностью, языковой и религиозной принадлежностью.

В Аране (Северный Азербайджан) тысячелетиями господствовали племенные общности (албаны, гели, леги, утии, гаргары, цоды, мики, баласы и др.), связанные происхождением и языком с субстратным кавказоязычным этническим массивом. Именно албаны с левобережной Куры и стали государствообразующим этносом, объединившим в единое целое всю страну. Основным религиозным культом в стране было поклонение астральным божествам - Луне и Солнцу. Причём, культ Луны был настолько важен, что ему были посвящены несколько храмовых областей со своим особым хозяйством и храмовыми рабами. В начале IV века в Аране (Северный Азербайджан) было принято христианство в качестве основной религии и начались гонения и борьба с местными религиозными культами. Кроме того, в начале V века на «гортанном» гаргарском диалекте утийского (албанского) языка была создана национальная письменность, алфавит которой отражал богатство фонетики (54 буквы) древнеудинского языка. Эта письменность просуществовала вплоть до арабского завоевания (VII в.) и деэтнизации албанской этнический общности (X-XI вв.).

В Адурбадагане (Южный Азербайджан) тысячелетиями обитали и господствовали автохтонные доиранский субстратный этноязыковой массив (маннеи, каспии, кадусии и др.), в котором после мидийского и персидского завоевания возобладали северо-западные иранские диалекты и наречия. Там, по-видимому, ещё до арабского завоевания (VII. в.) уже существовал и был широко распространён так называемый язык азери, своеобразный койне, на котором говорило основное население страны. Остатки этого языка, ряд говоров, диалектов и наречий, сохранившихся до сих пор, сближает его с современным талышский языком. Религиозные воззрения населения в доиранский период, очевидно, тоже были связаны с почитанием астральных культов. Каких именно – неизвестно. Однако при политическом господстве мидян, а позже персов, религиозные воззрения изменились и среди местного населения возобладал культ огня - зороастризм.

Древнетюркское этническое и языковое влияние в обоих частях исторического Азербайджана не прослеживается ни в комплексе письменных источников, ни в материальной, духовной и религиозной культуре древнего населения этого большого региона. Поселения ранних кочевников-тюрок гунно-булгарского круга (хазар, савир и др.), хотя и имели место на территории Арана (VI-VII вв.; в Адурбадагане их не было вообще), но практически не играли никакой роли в тех этногенетических процессах, которые на протяжении тысячелетий закладывали основу и развивали особый антропологический и этногенетический тип населения.

Появление в регионе мусульман тюрок-огузов в XI веке и позже, оседание их в большом числе как в Аране, так и в Адурбадагане, устранило все три главных фактора, препятствующих образования единой тюркоязычной народности и дало сильный импульс к ее интеграции и общеэтническому самосознанию.

Начиная с огузского завоевания, обе части Азербайджана (за исключением государства Ширваншахов) при господстве тюркских династий развивались в рамках в целом единой государственной системы. Эта государственная система, в центре которой находился Азербайджан, заложенная огузским завоеванием (XI -XII вв.), получила свое дальнейшее развитие при Атабеках (XII- XIII вв.), Эльханах (XIII-XIV вв.), Ак-Коюнлу и Кара-Коюнлу (XV в.) и завершилась образованием азербайджанского государства Сефевидов в XVI веке.

В целом же, являясь следствием огузского (тюркского) завоевания, политического господства тюрок и их языка, процесс формирования единой средневековой азербайджанской народности и единого редневекового тюркского азербайджанского языка явился объективным, закономерным явлением в трудной тысячелетней истории Азербайджана.
Таким образом, азербайджанцы это особый тюркоязычный народ. Этнические общности,составляющие его основу и вошедшие в его состав, своими корнями уходят в местную кавказско-переднеазиатскую этническую среду и имеют тысячелетние культурно-исторические традиции. В процессе своего развития он вобрал и растворил в себе не только различные этнические и языковые элементы, но и несвойственные данному региону антропологические типы. Эти явления были обусловлены оседанием на территории Азербайджана уже достаточно рано, но в массовом масштабе в XI - XII вв. тюркоязычных этнических групп, принесших с собой незначительный монголоидный компонент.
При их непосредственном участии сформировалась средневековая азербайджанская народность и разговорный азербайджанский язык, в основу которого легли диалекты и наречия огузских племен.

- Все герои древних государств, когда-либо существовавших на нашей территории, мы считаем азербайджанскими, хотя они говорили на других языках и были представителями разных народов. Насколько верен научный подход когда в едином контексте рассматривают древний Азербайджан с Азербайджаном после средних веков по сегодняшний день?

– Подход к этому вопросу в Азербайджане, как и в любой другой стране, имеющей древнюю историю, совершенно правильный, исторически и даже этносоциологически вполне оправдан. Все события прошлого, которые происходили на территории исторического Азербайджана и все те исторические личности, которые так или иначе имели отношение к его истории, являются неотъемлемой часть исторического прошлого нашей страны и ее народа. Другое дело, как я уже говорил выше в ответе на один из Ваших вопросов, многие аспекты истории сильно политизированы. Например, большинству авторов, пишущих на исторические темы, не нравится, что государствообразующим этносом в Аране (Северный Азербайджан) были албаны – кавказоязычный автохтонный этнический массив. Поэтому албан, как и удин, насильно пытаются сделать тюркоязычными. Впрочем, большинство из них в самом деле стали таковыми, но значительно позже, не раньше XVI -XVIII веков. Или, например, из национального героя Бабека (IX век), говорившего на языке азери, то есть языке, близком к талышскому, пытались сделать этнического тюрка. В науке вообще не обращают никакого внимания и даже посмеиваются над таким дилетантским подходом. Но наши авторы упорно продолжают гнуть свою линию, не имея на это ни научного основания, ни морального права. Так что сам подход верный. Неверным является его интерпретация. Все вместе, и тюрки и нетюркские этнические меньшинства Азербайджана имеют законное право на свои древние языки и свою древнюю историю. Потому что они являются потомками коренных и пришлых этнических групп, сформировавшихся в тюркоязычный азербайджанский народ на исторической территории Азербайджана.

- Империи тех периодов, когда Персией правили представители нашего народа, мы считаем Азербайджанскими государствами. Аргументы таковы: армия, в основном, формировалась из представителей тюркских племен, во дворе говорили на азербайджанском, для управления провинциями назначали своих. Но в зарубежных трудах эти империи воспринимаются как персидские. На основе каких исторических закономерностей и критериев государство определяется как принадлежащее определенной национальности,то тесть как национальное государство?

– Этот период достаточно хорошо изучен в азербайджанской и зарубежной историографии. Вместе с тем, вследствие большого количества различных, часто противоречивых источников по этой проблеме, в научной литературе очень велик разброс точек зрения и даже концепций. Тем не менее, учитывая общие исторические закономерности и процессы, имевшие место в истории всех народов и государств, представляется возможным следующим образом вкратце сформулировать основные положения этой научной проблемы.

Если говорить о критериях, то, на мой взгляд, они существовали всегда и существуют до сих пор. Ключевыми из них являются государственность, территория, язык, культура и религия. Только при соблюдении и взаимной координации этих форм можно судить о том, какой характер носило и носит то или иное государство. То есть, говоря Вашими словами, «чтобы государство считалось принадлежащей определенной национальности».

С одной стороны, говорить о том, что «империи тех периодов, когда Персией правили представители нашего народа, мы считаем Азербайджанскими государствами», вполне оправданно политически и исторически. Однако это, прежде всего, касается периода становления и развития кызылбашского государства при Шахе Исмаиле (1501-1524) и его преемниках, вплоть до достигшего своего расцвета при Шахе Аббасе (1588-1629).

С другой стороны, кызылбашское Сефевидское государство никогда не было и не могло быть мононациональным и моноязычным. Потому что, несмотря на приток и расселение больших тюркоязычных этнических групп из Средней Азии, оно было основано на исторической территории Ирана с его многочисленным ираноязычным населением и уходящими вглубь тысячелетий традициями государственности и самобытной культуры.

По-видимому, именно это обстоятельство оказалось наиболее важным в историческом процессе, сыгравшим ключевую роль в истории более чем двухсотлетней династии Сефевидов. Уже при шахе Аббасе происходит постепенная трансформация кызылбашско-тюркского Сефевидского государства в персидское (иранское). Это становится очевидным уже из факта переноса столицы государства. Известно, что в 1501 году столица находилась в тюркоязычном Тебризе. Но уже в 1555 году столица была перенесена в персоязычный Казвин, а в 1598 году в Исфахан. А это город и его окрестности уже в основном с персидским населением. В позднем Сефевидском государстве при сохранении государственности и религии, намечается тенденция к смена государственного языка. И хотя при дворе шаха Аббаса все ещё говорили на тюркском-азербайджанском, последний все больше вытесняется из главной сферы его применения – политики и государственных институтов и одновременно – из армии. Вот что пишет по этому поводу ведущий азербайджанский учёный по истории Сефевидов Октай Эфендиев: «Так, характеризуя государство-империю Шаха Исмаила как азербайджанское, мы пришли к выводу, что в XVII в. оно постепенно трансформировалось в иранское (персидское) государство после известных реформ Шаха Аббаса I (хотя он и вся правящая династия до конца оставались тюркскими). Это факты истории, и мы обязаны считаться с ними, хотим мы этого или нет».

Таким образом, Сефевиды способствовали возникновению современного персидского государства. Они обеспечили преемственность традиционных персидских институтов, которые, в результате, унаследовал и современный Иран. Введение шиизма в качестве государственной религии способствовало укреплению обособленной идентичности, а создание постоянной армии явилось необходимым условием для существования и развития национального государства.

- Османская империя воевала со многими государствами, с некоторыми – достаточно долго. Но самое неуважительное отношение у них было к Шаху Исмаилу Хатаи. И даже настоящее время в турецкой печати можно встретить очень нелицеприятные высказывания в его адрес. Английский ученый Д.Гудвин объясняет это тем, что османы очень боялись распространения шиизма в их владениях, что представляло опасность для государственного строя. Поражение от Шаха Исмаила означало не только проигрыш в военной компании, но могло привести к концу Османской империи. Вы согласны с таким видением или есть другие объяснения? Этого мы наблюдаем и сегодня. Теократический Иран посредством экспорта шиизма старается усилить свое влияние в регионе. В результате регион превращяется в очень опасную конфликтную зону.

– Кое с чем согласен, кое с чем нет. Начнём по порядку. С чем согласен. Я знаю, что, османы, мягко говоря, не очень любили Шаха Исмаила и его преемников. Но чтобы настолько, как Вы говорите, что даже в сегодняшней турецкой печати высказывания о нем носят нелицеприятный характер, я даже не догадывался. Впрочем, чему тут удивляться? В международной политике никогда не было и нет места сантиментам. Отношения между государствами в ней строятся сообразно политическим интересам и оцениваются по принципу пользы и целесообразности. Может ли принести пользу сильный сосед, который проводит самостоятельную внешнюю политику? Вряд ли. Скорее – наоборот. Рано или поздно между соседями начнутся разногласия, которые обычно приводят к вооружённому столкновению. Это тоже закон исторического развития. Он действовал в прошлом, действует и сейчас. Примеров более чем достаточно. Разве не то же самое происходит в мире и сегодня? Ни Турция, ни Иран не заинтересованы в усилении друг друга. Все эти ссылки на исламское единство, дружеские отношения имеют место лишь до тех пор, пока между ними не возникнут серьезные разногласия. А они обычно возникают тогда, когда одна из сторон получает военное преимущество. Здесь хотелось бы подчеркнуть, что именно к таким преимуществам стремится нынешнее иранское руководство, усиленно разрабатывающее свою ядерную программу, а значит, строящее планы получить в будущем доступ к ядерному оружию. В XVI веке эти факторы тем более оказывали существенное влияние на развитие отношений между Османской Турцией и Сефевидским Ираном. В то время оба государства находились на стадии высокой динамики своего военно-политического развития. Османская Турция не была заинтересована в сильном Сефевидском Иране, находящемся у неё под боком. Сломить его мощь и поставить в зависимость от себя было основной целью Султана Селима I и его сына Сулеймана I, при котором Турция достигла зенита своего могущества.

Конечно, официальной версией турецкой политики была борьба с шиизмом, еретическим течением в исламе, который стал государственной религией Сефевидского Ирана. Поэтому события 1513 года, когда было уничтожено почти все шиитское население восточной Анатолии, послужили как бы поводом и символом этой борьбы. Иначе и не могло быть. Фактически, во все времена идеология, главным образом, религиозная, особенно в средневековье, являлась той основой, на которой строились духовные (философские и морально-этические) скрепы государственности. Но именно религиозная идеология являлась той консолидирующей силой, при помощи и посредством которой то или иное государство осуществляло свои внешнеполитические и военные цели. Вспомним арабские завоевания, когда объединенные новой религиозной идеологией – исламом, разрозненные арабские племена и кланы смогли консолидироваться и создать одну из самых больших империй в истории. Здесь же уместно вспомнить знаменитые крестовые походы. Ведь в их основе официально были заложены как бы религиозные причины, а именно освобождение христианских святынь в Палестине и Иерусалиме от власти мусульман. Однако в реальности скрытым мотивом этих походов было обыкновенное стремление расширить территориальные приобретении и, как следствие, распространить влияния европейской культуры и цивилизации и банально обогатиться. В этом отношении очень показателен результат Четвёртого крестового похода 1204 г. Западные христиане-крестоносцы вместо того, чтобы следовать цели похода – освобождению от мусульман Гроба Господня в Иерусалиме, захватили и разграбили столицу восточных христиан Константинополь. И на этом остановились, чем подтвердили свои первоначальные цели.

Между тем шиизм, как официальное религиозное направление, был принят кызылбашами, на мой взгляд, не столько по религиозным, сколько по политическим соображениям. Потому что главной целью возникшего шиитского Сефевидского государства было отстоять свою собственную идентификацию и самостоятельное развитие и воспротивиться всевозрастающей мощи и влиянию суннитской Турции.

Теперь о том, с чем не согласен. Вряд ли поражение от Шаха Исмаила привело бы к концу Османской империи. Я уже отмечал, что в то время османы находились на витке спирали, ведущей к вершине своего могущества. Их военная и экономическая мощь росла гораздо быстрее, чем у кызылбашей. Это был связано с теми огромными природными и людским ресурсами, которыми начала располагать Османская империя по мере своего расширения – от Северного Причерноморья, и Балкан до Персидского залива и Северной Африки. У Сефевидского Ирана не было таких возможностей. Поэтому я думаю, что в конфронтации с суннитской Турцией рано или поздно поражение бы потерпел шиитский Иран. Но, как говорят, история не знает сослагательного наклонения, не так ли?

Что же касается Вашего тезиса об «экспорте шиизма», то, насколько мне известно, он весьма ограничен. Кроме того, здесь, на мой взгляд, важнее наличие экономических, политических и военных предпосылок. Вспомним восьмилетнюю войну между Ираком и Ираном. Подавляющим населением Ирака до сих пор являются шииты. Это не помешало иракским шиитам воевать с иранскими шиитами.

- В нашей историографии есть такой тезис что Ватикан и другие европейские державы настраивали Шах Исмаила против османов, обещая свою помощь. Таким образом, плохие отношения между двумя тюркскими государствами (несмотря на то что вражда между ними появилась без усилий Запада) считают следствием происков христиан. По-моему, такой дилетантский и политически неверный подход создает у читателей вредное мнение о вечных врагах-христианах, мешающих нам жить дружно. Между тем, эти страны находились далеко друг от друга, а Османская империя простиралась между ними. И непонятно, как они могли помочь в этой борьбе Шаху Исмаилу?

– Мне кажется, что, несмотря на Ваше негативное отношение к такой позиции, в этой точке зрения, к сожалению, имеются рациональные основания. Лично меня, как историка, это совершенно не удивляет. Обыкновенный стандартный, лицемерный и двуличный подход западных государств. Суть европейской политики и дипломатии существенно не менялась со времён Древней Греции, Римской и Византийской империй. Эта внешняя политика, ставшая традиционной особенно во времена Римской империи, всегда была направлена на то, чтобы чужими руками избавляться от военного и политического конкурента. Поэтому европейцы всегда старались стравить две враждующие стороны, находящиеся на периферии, с тем, чтобы они как можно больше ослабили бы друг друга в военном отношении. Отсюда всякие обещания любой помощи для того, чтобы не дать конфликту ослабнуть и затянуть его как можно дольше. А позже диктовать свои собственные условия. Вы совершенно правильно заметили, что Сефевидский Иран находился далековато от европейских стран. Но он находился в тылу у Османской Турции. А эта существенная географическая особенность давала целый ряд преимуществ военно-политического характера в системе взаимоотношений между Западом и государством кызылбашей. Вообще я давно заметил, что обычно государства «дружат» в шахматном порядке, то есть через одну-две страны или территории. В данном случае Сефевидский Иран являлся естественным союзником европейских стран против Турции. Особенно, если учесть тот факт, что отношения с османами во второй половине XVI века у ведущих европейских государств того периода – Венеции и Испании очень сильно осложнились. Это было связано с завоевательной внешней политикой Султана Селима II (1524-1574), при котором османы стали предъявлять свои претензии на военно-политическое доминирование в Восточном Средиземноморье. Как следствие турецкой экспансии, Римскому Папе Пию V удалось создать антитурецкую коалицию, получившую название Священной Лиги. Эти события привели к неудачной для османов морской битве при Лепанто в 1571 году. А так как отношения между османами и Сефевидами в середине XV века, даже после заключения в 1555 году в Амасье между ними мирного договора, оставались достаточно напряженными, то вполне естественно стремление европейской коалиции использовать их противоречия и получить военно-политические преференции. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Ватикан и европейские страны могли обещать Сефевидам любую помощь с тем, чтобы вызвать их военную активность в тылу Османской Турции в тот момент, когда это было им особенно необходимо.

Впрочем, хорошо известно из истории: обещать не значит выполнить. В этом смысле я всегда привожу пример начала Второй мировой войны. Как известно, Англия и Франция дали гарантии безопасности Польше в случае нападения на неё нацисткой Германии. И что? В то время, когда в сентябре 1939 года германские танковые клинья Гудериана и Гота кромсали польскую оборону, а храбрые польские уланы бросались с пиками в бессмысленные кавалерийские атаки на германские танки из крупповской стали, английские и французские солдаты на линии Мажино весело играли между собою в футбол. И это при том, что Польша – католическая европейская страна с европейскими ценностями и традициями. Чего же было ждать от обещаний европейских стран Запада, да ещё в XVI веке шиитской мусульманской стране Востока? В наше время практически ничего не изменилось. В этом случае наглядным примером может служить весьма негативное отношения Западной Европы к Турции. Ее не хотят принимать в ЕС, а во время вторжения турок в Курдистан (2007-2008) все газеты и журналы США и Запада были заполнены неприглядными карикатурами. А в американо-английском фильме «Полуночный экспресс» (1978) турки показаны как самые дикие варвары.

Вы знаете, на мой взгляд, это глобальное противостояние Запад-Восток (христианство-ислам) всегда было и всегда будет. Оно может менять формы, жанр, специфику, но остаётся навсегда. Но это совсем не значит, что европейские и восточные народы не должны и не могут наводить мосты взаимопонимания между собой.

- Сейчас присоединение Азербайджана к Российской империи рассматривается в очень негативном ракурсе. Это естественно в свете событий последних 30 лет. Но если сравнивать судьбы южного и северного Азербайджана, то наши приобретения очевидны. В исследованиях российских историков есть тезис, что некоторые азербайджанские ханы хотели бы присоединиться к Российской империи. К тому времени Россия была более развитой страной по сравнению с Персией, а тюрки всегда отличались стремлением развитию. Как прокомментируете данный тезис?

– Любое государство после возникновения и укрепления своего военно-политического статуса встает на путь расширения своего могущества и территории. Это закон общественно- исторического развития, о котором мы уже говорили. Он действовал всегда и везде. Именно так возникают мировые империи. Вспомним, как возникла персидская империя Ахеменидов, империя Александра Македонского, Великая Римская империя, империи парфян, Сасанидов, арабов, Сельджуков и турок-османов, Сефевидов. Так же возникла и Российская империя. Обижаться на то, что Российская империя начала своё расширение в разных направлениях, в том числе и на юг, Северный и Южный Кавказ, глупо и бессмысленно. Все империи при расширении подминают под себя более слабые страны и народы. Именно это и произошло в конце XVIII - начале XIX веков, когда молодая и сильная Российская империя завоевала и присоединила к себе всю территорию Южного Кавказа.

Когда Россия впервые появилась на Южном Кавказе в XVIII веке, то складывается впечатление, что азербайджанские ханы либо ничего не поняли, либо поняли плохо. Потому что они не поняли главного – какая сила там появилась и на какое время. При этом большинство этих ханов, по-видимому, пытались соблюсти некий политический баланс. С одной стороны, они хотели, чтобы Россия защищала их от нападений и покушений на их относительную независимость и суверенитет от Ирана и Турции. С другой стороны, они вовсе не хотели поступиться своим собственным статусом в отношениях с Россией. Но в жизни и истории так не бывает. Очевидно, они не знали, что в политике нет места бескорыстию. За все приходится платить. А за безопасность обычно платят независимостью.

Теперь, по сути. Конечно, так называемое присоединение Азербайджана к России сыграло весьма позитивную роль в истории Азербайджана и его народа. Находясь в составе РИ, азербайджанский народ получил доступ к культурным и экономическим достижениям передовых стран Европы. По сравнению с отсталыми полуфеодальными Турцией и Ираном, с практически поголовной неграмотностью населения, отсталой и неразвитой экономикой, отсутствием хорошего образования для способной молодежи, отсталостью в науке, искусстве, литературе и других областях, Азербайджан приобрёл больше, чем потерял. Достаточно сравнить статус Северного Азербайджана со статусом Южного, находящегося в составе Ирана. В Северном не был запрещён азербайджанский язык, на котором продолжала развиваться национальная культура, а в Южном он был фактически запрещён. В Северном начала бурно развиваться экономика, особенно нефтяная промышленность, появились иностранные инвестиции, наметились социальные изменения, появилась национальная азербайджанская образованная интеллигенция, получившая возможность получить образование в вузах России и Европы, а в Южном практически не было никакой промышленности, и страна продолжала оставаться отсталым аграрным придатком Ирана.

Предвидя негодующую реакцию некоторых неосведомлённый читателей, хочу напомнить, что речь идёт не о сегодняшних Турции и Иране, а о XIX-начале XX веков. Если у кого-то другое мнение, пусть почитают соответствующую литературу по проблеме.

Что же касается тезиса о том, что «тюрки всегда отличались стремлением к развитию», то следует заметить, что не только тюрки, но все народы, даже самые дикие, стремятся к лучшей жизни, а значит, к прогрессу. Однако в азербайджанцах, как и в турках, и в других тюркоязычных народах, заложен огромный интеллектуальный и культурный потенциал, который все больше раскрывается с каждым днём. Возможно, потому, что все полиэтнические и смешанные народы генетически лучше запрограммированы самой природой на развитие и прогресс, чем моноэтнические. Пример последних у нас прямо под боком.

Поэтому лично у меня, да и не только у меня, уже давно назрел вопрос: а почему нельзя написать историю страны и народа всего один раз и больше ее не переписывать? Как это, например, принято в культурных цивилизованных странах Европы, например, Германии, Великобритании и Франции? Наполеон Бонапарт принёс Франции много хорошего, но ещё больше плохого. Почти целое поколение в этой стране погибло на войне. Но его имя и его деяния никто из французских историков не вымарывает из истории страны в угоду политическому курсу. Он так и остаётся великим императором французов.

- Европейская историческая наука внимательно изучает Восток. Есть прекрасные труды, написанные с любовью к Востоку и его героям. Посторонний взгляд помогает им увидеть те преимущества наших исторических личностей и империй, которые трудно заметить нам на местах. К примеру, Тамерлана я полюбил (до этого уважал) после того, как прочитал книгу Джастина Мароцци "Тамерлан – завоеватель мира ". Автор не скрывает свое восхищение и любовь к Тамерлану, раскрывает пользу завоеваний для местных народов. Джейсон Гудвин, английский историк, страна которого воевала с турками, с восторгом и симпатией пишет об истории османов. Но восточные историки скупы на идентичное отношение к европейской истории. Мне не известны такого плана книги восточных авторов про европейцев. Такие труды способствовали бы взаимопониманию между цивилизациями, что очень важно в сегодняшнем мире. Почему этого не происходит? У нас есть Институт востоковедения, но нет института евроведения?

– Восток всегда привлекал внимание европейцев. Именно благодаря их трудам нам известна история Востока. Другими словами, Европа изучала Восток, а не Восток – Европу. Все, что нам известно по истории древневосточных цивилизационный – шумерской, аккадской, эламской, хеттской, египетской и других – все мы получили из работ европейских путешественников и ученых – археологов, историков, лингвистов. Восток как бы застыл в своём былом историческом величии и не старался заявлять о себе остальному миру. Я сам долго задумывался над этим вопросом. Почему, например, в той же Месопотамии, где достаточно было только копнуть лопатой, как сразу же обнаруживалась какая-нибудь древность, никому не было никакого дела до своей собственной истории? По-видимому, это, прежде всего, говорит о косности, неразвитости исторического мышления и невысоком культурном уровне населения. Яркий тому пример – дешифровка египетских иероглифов французским лингвистом Шампольоном в 1822 году. Тысячу лет египетские феллахи и такая же отсталая, как и они, администрация жили в окружении оставшейся им в наследство от великой цивилизации древнеегипетской письменности. И они не сделали ничего, чтобы хотя бы понять (я уже не говорю - расшифровать), что перед ними запечатленная в иероглифической письменности история их собственной страны и народа. Большинство мусульман Египта по-прежнему считают, что их история началась с арабского завоевания и утверждения в стране ислама. А пирамиды строили какие-то совсем другие люди, возможно, пришельцы. Почему нужно было ждать, когда приедет какой-нибудь европеец и начнёт археологические раскопки? Как, например, это сделал Шлиман, правильно определивший на основании изучения «Илиады» Гомера местоположение легендарной Трои на холме Гиссарлык в Турции. А в это самое время турецкие чиновники строили ему разнообразные козни, чтобы вымогать взятки и затруднить раскопки. О чем это говорит? Прежде всего, о невысоком культурном уровне тогдашней турецкой администрации. Хорошо, что ситуация в наше время резко изменилась и турецкие историки и археологи ведут самые разнообразные раскопки на территории Турции, одной из самых богатых в историческом смысле стран. Это же относится и к ученым других восточных стран, до середины XX века мало интересовавшихся своей древней историей.

Что же касается того, почему восточные историки и учёные-востоковеды ничего не писали и не пишут о Европе и европейцах, то, я думаю, это связано с некоторой спецификой восточного мышления и, возможно, недостаточным научным уровнем. Ведь не секрет, что именно абитуриенты и молодые учёные из восточных стран, в том числе и из Азербайджана, как правило, получают хорошее образование в Европе и США, а не наоборот. Если говорить об Азербайджане, то когда я работал в Институте истории НАНА, то там тогда не было никого, кто бы изучал проблемы Европы. Зато три (!) отдела усиленно изучали историю КПСС, и периоды построения социализма и коммунизма, остальные – историю Азербайджана. Кажется, в Азгосуниверситете была кафедра истории Западной Европы. Да и то, по-моему, студентов, изучающих Европу, там было немного, и кафедра больше функционировала как факультатив. Видите ли, дело в том, что для изучения истории Европы необходимо знать европейские языки. Ну как изучать историю Италии, например, если не знать итальянского? Завкафедрой там был профессор Шахмалиев. Он учился во Франции. Поэтому он знал европейские языки. В нашем Институте языки знала Сара-ханум Ашурбейли. Она тоже училась в Сорбонне. Остальные сотрудники Института, особенно отдела капитализма и советских отделов, никаких европейских языков не знали. Конечно, некоторые из них что-то могли перевести со словарем или переводчиком с английского или немецкого для своей текущей работы, и все. То есть, чтобы изучать Европу, прежде всего, необходима хорошая языковая подготовка. Тогда ее не было. Впрочем, она тогда не была нужна. Зачем изучать иностранные европейские языки, когда имелись постановления ЦК КПСС, которым следовало все прогрессивное человечество, в том числе и сотрудники Института истории НАНА? Разумеется такая ситуация не способствовала налаживанию связей, изучению стран Европы, лучшему пониманию западного видения проблем и мешало политическому и другому сближению. Но всему своё время. В Азербайджане, например, умная и талантливая молодежь. И очень возможно, что в недалёком будущем мы узнаём имена выдающихся азербайджанских ученых-европеистов. И тогда, возможно, появится и Институт евроведения.

- Интерес к истории так велик, что ее исследуют люди без соответствующего профессионального образования. И их труды пользуются большой популярностью. Среди них для нас большой интерес представляют книги М. Аджи и О. Сулейменова, посвященные истории тюрков. Не все однозначно воспринимают такие исследования. К примеру, в Интернете была статья где указывалось что Гумилев критически относился научной ценности книг О.Сулейменова. Интересно было бы узнать Ваше мнение о таких исследованиях.

­– Вы совершенно правы: далеко не все, и, в основном, профессиональные историки, адекватно воспринимают работы Аджи и Сулейменова. Я себя тоже отношу к их числу. При несомненном огромном таланте и эрудиции, оба эти автора не обременены серьёзной научной аналитикой, что является необходимостью для таких важнейших проблем, которые они поднимают в своих работах. Выскажу ещё одно мнение, которое принадлежит не мне, а моему научному руководителю, известнейшему тюркологу С.Г.Кляшторному. Когда я спросил его, как он относится к наделившей в то время много шума в интеллектуальных кругах работе Олжаса Сулейменова «Аз и Я», он ответил - «как к хорошей поэзии». Важные концептуальные исторические труды должны создавать профессиональные историки. Конечно, это не умаляет значения поднятых в работах Аджи и Сулейменова вопросов. Безусловно, они заслуживают самого пристального внимания профессионалов-тюркологов. Однако подход к их решению должен исходить из концептуально обоснованных и апробированных научных положений.

В Азербайджане сейчас тоже появилось особенно много таких авторов. Из тех, кого я знаю и чьи имена сейчас у всех на слуху, практически нет никого, кого можно было назвать профессиональным историком древности и средневековья. Почему это необходимо? Потому что все те политические, этнические и культурные процессы, о которых идёт речь в их произведениях, должны быть реферированы хотя бы несколькими серьезными зарубежными историками-профессионалами ­– тюркологами, кавказоведами и иранистами. Есть ли ещё какой-нибудь другой способ судить о ценности того или иного исторического исследования, если не признание его в науке? А в науке, прежде всего исторической, о качестве исследования судят по количеству цитирования и ссылок в печати. Если никто не упоминает ту или иную работу, тем более за рубежом, как будто ее и не было, значит, она не имеет никакой научной ценности и никому неинтересна, кроме автора и группы его приверженцев. Разве что в качестве курьёза или в каких-то политических целях. Поэтому подобные работы как были, так и остаются именно тем научно-популярным жанром, в котором преуспевали и преуспевают, безусловно, талантливые и умные авторы, которых вы упомянули.

- После обретения независимости и начала войны с Арменией ожидания общества от историков возросло. Не секрет, что мир знает нас хуже, чем нашего врага. В этом аспекте исторические исследования о нашем месте в истории региона и мира, публикация таких материалов на Западе приобретает особую значимость. Как Вы считаете, нашим историкам удалось выполнить выпавшую на их долю миссию? Вы довольны сегодняшним уровнем исторической науки в Азербайджане? Она конкурентна? Сможете сравнить сегодняшний уровень исследований с периодом, когда вы работали в академии?

­– Это, пожалуй, Ваш самый теоретический вопрос из всех. Шучу! Насколько я понимаю ситуацию, сейчас Азербайджан по необходимости находится на перепутье дорог. Главная из них ведёт к независимости. Хотя, на мой взгляд, это понятие широкое и неоднозначное. Оно зависит от вполне конкретных политических условий и соответствующих факторов и механизмов, способствующих или не способствующих развитию. Это исторический процесс, а не некая застывшая реальность. Вместе с тем хорошо известно, что любой исторический процесс никогда и нигде не был ровным и последовательным.

Почему я заговорил об этом? Ответ прост. О стране, ее истории, культуре, ее месте в современном мире лучше узнают тогда, когда она открыта миру и занимает в нем своё особое место. На мой взгляд, за годы независимости азербайджанская историческая наука сделала большой шаг вперёд. Этому процессу, прежде всего, способствовала политический статус страны. Отпала необходимость рассматривать историю Азербайджана в контексте полуколонии империи или одной из «братских республик» бывшего Союза. А сейчас, когда в результате победоносной войны были освобождены оккупированные районы, и страна вошла в свои естественные историко-географические границы, появился сильный импульс для всестороннего развития азербайджанской исторической науки. В то же время говорить том, что ученым-историкам Азербайджана удалось выполнить свою научную миссию, лично мне представляется преждевременным. Возможно, я и не прав и существует противоположная точка зрения. Насколько мне известно, некоторые периоды истории Азербайджана исследованы достаточно хорошо и всеобъемлюще. Это, прежде всего, касается периода Первой Азербайджанской Республики – АДР (1918-1920), а также периода после распада СССР. И за исключением отдельных угодливых и конъюнктурных исследований, разработка этих периодов истории лично мне представляется достаточно убедительной и конкурентноспособной. Хотя я бы не взял на себя ответственность давать объективные оценки относительно их научного уровня, отвечающего мировым стандартам. Вот некоторые из этих исследований азербайджанских ученых по этой проблематике:

Jamil Hasanli, 1.Foreign Policy of the Republic of Azerbaijan. The Difficult Road to Western Integration, 1918-1920

2. The Recognition Of The Independence Of Azerbaijan Democratic Republic In Paris Peace Conference And The Attitude Of Iran

3. Айдын Балаев. Азербайджанская нация: Основные этапы становления на рубеже XIX — XX вв. Москва, 2012

Что же касается периода древности и средневековья, близких мне по специфике моих собственных исследований, то в этом случае их общий научный уровень мне представляется достаточно низким. Во всяком случае, это касается известных мне последних исследований. Большинство из них мне представляются политически мотивированными и конъюнктурными. В предыдущих ответах на Ваши вопросы я уже говорил об этом. Поэтому я бы даже не сравнивал их общий уровень с работами таких наших выдающихся ученых-историков, как академики Зия Буниятов, Играр Алиев, Фарида Мамедова, в также Солмаз Кашкай, Рауф Гусейнов, Кямал Алиев, Октай Эфендиев и др.

В Азербайджане ещё нет своей собственной национальной исторической школы. Нет преемственности исторических исследований и научных концепций. Поэтому мне кажется, что главная исследовательская работа ещё впереди. Это тот путь, по которому, на мой взгляд, должна идти азербайджанская историческая наука как часть общемирового научно-исторического культурного процесса. Азербайджанцы – самодостаточный, замечательный народ. В Азербайджане прекрасная талантливая и умная молодежь. Есть перспектива, куда и как идти. Есть огромный потенциал для развития. Это – ствол того самого дерева исторического процесса, растущего из недр нашей земли, о котором я говорил в самом начале. Дерева, которое своими крепкими корнями уходит вглубь веков, питая своими живительными соками новые ветви и молодую растущую листву. Так что Viam supervadet vadens! Дорогу осилит идущий!

Подготовил интервью

Шахмар Агабалаев