На днях Союз «За свободу политзаключенных Азербайджана» (ССПЗА) обнародовал новый список лиц, арестованных и осужденных по политическим мотивам.

Как сообщил Turan сокоординатор Союза Эльшан Гасанов, в обновленном списке 121 человек, которые классифицированы в семь групп.

В группе «журналисты и блогеры» – 7 человек;

В категории «Члены оппозиционных партий и движений» –  6 лиц;

В группе «Арестованные после митинга 14-15 июля 2020 г.» – 3 человека;

«Верующие» – 19;

«Осужденные по Тертерскому делу» – 27;

Осужденные по Гянджинскому делу» – 45;

«Пожизненно осужденные» – 14.

В предыдущем списке, обнародованном в начале апреля, было 111 фамилий.  С тех пор список увеличился до 121 человека.  Его пополнили двое фигурантов «Тертерского дела»: Сеймур Гасанов и Вагиф Алиев;

Семь человек, обвиняемых по Гянджинским событиям: Фирудин Зейналов, Расим Мустафаев, Акиф Алиев, Джейхун Гурбанов, Джейхун Салахов, Джафар Залов, Махир Азизов;

Член Движения мусульманского единства Вюгар Гаджиев. 

«Проблема с политзаключенными в Азербайджане не решается, их ряды систематически пополняются. Свыше 120 политзаключенных для небольшой страны, члена Совета Европы – это огромная цифра», – сказал Эльшан Гасанов. 

Но все ли правозащитники согласны с этими подсчетами и этой классификацией осужденных по группам? Может есть и иной взгляд на то, кто подпадает под категорию «политзаключенные».

Эту тему осветил в беседе с Пресс-клубом директор Правозащитного центра Азербайджана Эльдар Зейналов.

– В чем сложность применения критериев определения «политзаключенный», и почему при их наличии, составляемые списки все равно существенно отличаются друг от друга?

– На мой взгляд, причина в том, что, создав эти критерии, СЕ не разработал к ним комментарий, которого они, безусловно, заслуживают. В результате, их трактуют кто во что горазд.

Напомню, что Парламентская Ассамблея Совета Европы в своей Резолюции 1900 (2012) распространила, с небольшим дополнением, на все страны-члены СЕ критерии, разработанные в 2001 г. группой экспертов Генсека СЕ для Азербайджана и Армении.

Главным критерием («а») является установление факта, что «тюремное заключение было применено в нарушение одной из фундаментальных гарантий, установленных Европейской Конвенцией по Правам Человека (ЕКПЧ) и протоколов к ней, в частности, свободы мысли, совести и религии, свободы выражения и информации, свободы собраний и объединений». Именно нарушение этих свобод, а не принадлежность к какой-либо политической партии, профессиональной или национальной группы, и означает, что в деле присутствует политическая мотивация.

При этом лишенный свободы по политическим мотивам человек может быть как не виновен ни в каких правонарушениях, так и быть в чем-то виновным, но наказанным в дискриминационной манере по сравнению с уголовниками. Это тоже политзаключенные, но требования к властям будут разными. Еще перед вступлением в СЕ, в числе обязательств Азербайджана, которые были изложены в документе «Мнение 222 (2000)», в пункте VI.b значилось «освободить или дать возможность нового суда тем заключенным, которые считаются «политическими заключенными» со стороны правозащитных организаций». Этот подход был конкретизирован в критериях b, c, d, e.

Так, «если тюремное заключение было применено по чисто политическим причинам без связи с каким-либо преступлением» (критерий «b»), то мы имеем дело со случаем «узника совести». Обычно принято требовать немедленного освобождения таких заключенных.

В случае же, «если, по политическим мотивам, длительность тюремного заключения или его условия явно непропорциональны преступлению, в котором это лицо было признано виновным или подозревается» (критерий «с»), то имеет место несправедливость суда, и международные организации требуют пересмотра таких дел.

Приговор по уголовному делу может быть и справедливым, соразмерным. Но если при его выполнении в тюрьме, эти заключенные, «по политическим мотивам, заключены в дискриминационной манере по сравнению с другими лицами» (например, частые административные наказания, изменение режима на более строгий, отказ в досрочном освобождении, создание проблем в свиданиях с семьей и адвокатом и т.п.), то и они будут считаться политическими. Этот случай покрывается критерием «d».

В этом случае правозащитники требуют не освободить такого человека, соразмерно осужденного за реально совершенное им преступление, но прекратить дискриминацию и, в случае необоснованных взысканий со стороны администрации, дать возможность их обжаловать и получить компенсацию.

Еще один критерий («e») относится к случаю, когда «тюремное заключение является результатом процедур, которые были явно несправедливыми и это выглядит связанным с политическими мотивами властей». Если несправедливость суда по политически мотивированному делу подразумевается в критериях «b» и «c», то критерий «е» покрывает остальные случаи, например, фабрикацию улик, пытки, очернение в СМИ, давление на родственников и т. п., подготавливающие политически мотивированное несправедливое решение суда и оправдывающие его в глазах общественности.

Еще один пункт Рез. 1900 (2012) касается террористов: «Те, кто лишен их личной свободы за террористические преступления, не должны рассматриваться как политические заключенные, если они подверглись уголовному преследованию и приговорены за такие преступления согласно национальному законодательству и Европейской Конвенции по Правам Человека» (ЕКПЧ). 

Собственно говоря, и организация «Международная Амнистия» (МА), разработавшая свои критерии политзаключенного еще за полвека до ПАСЕ, тоже не защищает тех, кто пропагандировал и/или применял насилие. Разница МА и ПАСЕ в том, что МА может при этом считать их политзаключенными, раз в конкретном деле есть политический мотив.

У нас это видимое противоречие пункта о террористах с критериями a, b, c, d, e находит отражение в том, что в число политзаключенных могут записать членов тех организаций, которые выступают против светского характера государства, убивают полицейских, набираются опыта в Афганистане или Сирии. 

Но есть одно маленькое «но», которое все объясняет. И в критерии «а», и в «террористическом» п.4 Резолюции упоминаются гарантии, установленные ЕКПЧ. А ее соответствующие статьи включают оговорки, гарантирующие общество от злоупотреблений этими свободами со стороны отдельных лиц, групп или государства.

Так, статья 9 («Свобода мысли, совести и религии») включает «ограничения, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах общественной безопасности, для охраны общественного порядка, здоровья или нравственности, или для защиты прав и свобод других лиц».

Статья 10 («Свобода выражения мнения») также оговаривает, что «осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия». 

Статья 11 («Свобода собраний и объединений») допускает ограничения, «которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности или защиты прав и свобод других лиц» и не препятствует «введению законных ограничений на осуществление этих прав лицами, входящими в состав вооруженных сил, полиции или административных органов Государства».

Статья 15 ЕКПЧ предусматривает, что «в случае войны или при иных чрезвычайных обстоятельствах, угрожающих жизни нации, любая из Высоких Договаривающихся Сторон может принимать меры в отступление от ее обязательств по настоящей Конвенции только в той степени, в какой это обусловлено чрезвычайностью обстоятельств, при условии, что такие меры не противоречат другим ее обязательствам по международному праву».

Статья 16 включает возможность «вводить ограничения на политическую деятельность иностранцев». 

Статья 18 устанавливает, что «ограничения, допускаемые в настоящей Конвенции в отношении указанных прав и свобод, не должны применяться для иных целей, нежели те, для которых они были предусмотрены». Ее нарушение было обнаружено по ряду дел политзаключенных, осужденных по надуманным поводам.

Хотя порой и кажется, что свободы и права нарушаются только властями, это не всегда так. Бывает и так, что отдельные люди или группы людей злоупотребляют своими правами и свободами в ущерб другим людям. Кто-то использует свободу слова для призыва к джихаду или нападкам на национальные или сексуальные меньшинства, кто-то собирает толпу, чтобы использовать свободу собраний для того, чтобы вломиться с погромом в парламент, кто-то создает организацию, используя свою свободу объединений для того, чтобы подорвать светский характер государства и вернуться к шариатскому правлению. 

И когда государство защищает себя и граждан, изолируя таких людей от общества, то находятся те, кто таких заключенных считают «политическими». Рассуждают при этом примерно так: «Они же выступают за политическое изменение в стране? Создали политическую организацию? Пытались провести митинг? Публично высказать свое политическое требование? И главное, они же никого еще не убили? Значит, их арест нарушает их свободу религии, свободу выражения, свободы собраний и объединений и политически мотивирован».

Но статья 17 ЕКПЧ гласит, что ничто в Конвенции «не может толковаться как означающее, что какое-либо Государство, какая-либо группа лиц или какое-либо лицо имеет право заниматься какой бы то ни было деятельностью или совершать какие бы то ни было действия, направленные на упразднение прав и свобод, признанных в настоящей Конвенции, или на их ограничение в большей мере, чем это предусматривается в Конвенции».  Аналогичные положения содержатся в ст. 30 Всеобщей Декларации Прав Человека, статье 5 Международного Пакта о гражданских и политических правах и в статье 5 Международного Пакта об экономических, социальных и культурных правах. 

Одним словом, «твое право размахивать кулаком заканчивается там, где начинается мой нос». И если человек злоупотребляет своими правами и свободами, то государство вправе эти его свободы и права ограничить, во благо остальных членов общества. В случае ограничения свобод, гарантированных статьями 9, 10, 11 ЕКПЧ, это лишает такое дело политической мотивации в контексте критерия «а».

В рассмотренном Евросудом деле «Касымахунов и Сайбаталов против России», двое узбеков были арестованы за активное членство в партии «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами», хотя лично они и не были причастны к террору. Они жаловались, что арест и осуждение нарушает их права на свободы религии, выражения мнения, собраний и объединений. Однако ЕСПЧ применил статью 17 и отклонил эту часть жалобы, так как партия злоупотребляла этими свободами для пропаганды насилия, дискриминации по религиозному признаку, джихада и т.д.

ЕСПЧ отметил, что «ввиду очень четкой связи между Конвенцией и демократией, никому не дано право опираться на положения Конвенции для того, чтобы ослабить или уничтожить идеалы и ценности демократического общества…

Политическая организация может действовать по изменению закона или правовых и конституционных структур государства при двух условиях: во-первых, используемые для этого средства должны быть правовыми и демократическими; во-вторых, предлагаемое изменение само должно быть совместимым с фундаментальными демократическими принципами. Отсюда с необходимостью следует, что политическая организация, чьи лидеры подстрекают к насилию или продвигают политику, не уважающую демократию или которая направлена на разрушение демократии и попрание прав и свобод, признанных в демократии, не может претендовать на защиту Конвенции против наказаний, наложенных на этих основаниях».

Применение этой предельно ясной и аргументированной позиции, отраженной в решениях ЕСПЧ, привело бы к отсеиванию 80%, если не больше, нынешних претендентов в политзаключенные. 

– Похоже, что интерес к азербайджанским политзаключенным в Европе понизился. С чем это связано?

– Я полагаю, что этому есть несколько причин. С одной стороны, сейчас внимание европейских структур больше привлекают политзаключенные в таких странах, как Беларусь и Россия, где их намного больше и положение их куда хуже, чем у наших политзеков.

С другой стороны, азербайджанские списки сильно раздуты за счет исламистов, отношение к которым в Европе более чем прохладное. Если кто-то бросается с ножом на госчиновника и при аресте стреляет в полицейских, выступает против Евровидения или призывает бить секс-меньшинства, то он и его идейные товарищи вряд ли встретят сочувствие у европейцев. 

И, пожалуй, самый могущественный фактор — это превращение Азербайджана в заметного на европейском рынке экспортера газа на фоне западных санкций против «Северного потока-2» и кризиса в российско-украинских отношениях. Конечно, Азербайджан не стал в глазах европейцев «белым и пушистым», но его внутренние проблемы как бы уменьшились в масштабе. 

Рауф Оруджев