С понедельника в Вене начались переговоры, посвященные восстановлению Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД) по иранской ядерной сделке. В четверг замглавы МИД Ирана Али Багери Кани, возглавляющий делегацию страны, сообщил что иранская сторона представила на переговорах проект соглашения в виде двух документов, передает IRNA.

«Иран представил свой вариант предварительного текста по двум темам — отмене несправедливых санкций и вопросам по ядерной программе», — сказал дипломат журналистам.

«Сегодня мы начали четвертый день переговоров в Вене. В течение последних нескольких дней делегация Исламской Республики Иран во взаимодействии с другими делегациями, входящими в группу «4+1», провела несколько двусторонних и многосторонних встреч с каждой из делегаций», — пояснил Багери.

«На этих встречах мы представили свои взгляды на главные вопросы этого раунда переговоров, в частности, об отмене незаконных и репрессивных санкций, и поделились критериями, необходимыми для формулирования наших позиций», — добавил иранский дипломат. 

Кстати, в понедельник же участники венских переговоров согласились с тем, что рассмотрение отмены санкций против Тегерана будет приоритетным предметом обсуждений. 

Многие помнят, как после подписания СВПД летом 2015 года многие всемирно известные корпорации, банки ринулись в Иран в надежде освоить этот крупный рынок, долгое время остававшийся незанятым из-за жестких международных санкций. Шли разговоры, что уже к началу 2016 года Тегерану удастся получить доступ к своим иностранным финансовым активам, к миллиардам долларов, замороженных на счетах в заграничных банках после введения санкций. Но не случилось. С подачи США. Их же стараниями позже был фактически восстановлен санкционный режим. Ни к чему хорошему это не привело, только к обострению политической обстановки на Ближнем Востоке.

Сейчас вроде бы наметился возврат к той самой сделке. Что произойдет, если всё сложится и Иран окажется выведен из-под санкций? Нас прежде всего интересует, как это отразится на экономических возможностях ИРИ в нашем регионе. Активизируются ли взаимные инвестиции, начнется ли реализация транспортных проектов? В частности, железнодорожного маршрута Север-Юг вдоль каспийского побережья. 

Есть ли основания думать, что, вздохнув посвободнее, Иран как-то изменит свою внешнюю политику в сторону большего дружелюбия в отношении близких соседей, среди которых и Азербайджан, и Турция? Или это напрасные надежды? 

На эти вопросы Пресс-клуба ответили известные иностранные эксперты.

Авигдор Эскин, израильский публицист (Иерусалим):

— Трудно представить, как нынешняя ситуация можем стать полным аналогом того, что помнится по 2015 году. Но давайте представим себе, что такое случится. 

Приток денег в Иран может стать важным фактором для регионального развития. Но он едва ли будет способствовать успокоению недовольных внутри самого Ирана. Там протестная волна набирает обороты. Она носит не только экономический, но и национальный характер. Наблюдается новая тенденция: меньшинства внутри Ирана начинают диалог между собой.

Что же касается самого Азербайджана, то наряду с экономическими льготами от такого развития вы столкнетесь с дополнительными проявлениями иранской активности по внедрению своей идеологии. Жесткие санкции ограничили возможности Ирана по распространению своего образа жизни. Приток денег приведет к расширению революционных радикальных тенденций. Азербайджан почувствует это не в последнюю очередь.

Игорь Семиволос, исполнительный директор Центра ближневосточных исследований (Киев):

— Это скорее на уровне ощущений, но представляется, что ситуация 2015 года, когда инвесторы в ожидании открытия иранского рынка замерли на низком старте, не повторится. Для этого есть как минимум несколько обстоятельств. Политическая конъюнктура неблагожелательная, несмотря на декларации США о важности возвращения к ядерной сделке. И дело здесь даже не столько в смене власти в Иране и приходе новой политической команды. Существует определенный опыт, и в большей степени, негативный, полученный после 2015 года и эти обстоятельства значительно усложняют принятие решения. Речь идет в первую очередь о том, что Иран, после заключения ядерной сделки 2015 года, канализировал свои ресурсы в направлении экспансии на Ближнем Востоке, инвестируя в конфликты в Йемене, Ираке, Сирии и Ливане. То есть, к сожалению, правыми оказались те эксперты, которые предупреждали команду Обамы об иранской угрозе как реальной перспективе. 

Поэтому отвечая на вопрос, я достаточно пессимистичен. Характер иранского режима и усиление позиций КСИР в политической иерархии создают угрозу дальнейшей экспансии, особенно на территориях, где проживают шииты. Конечно, не исключено, что в иранском руководстве верх возьмут умеренные силы, тогда будет смысл говорить об интеграционных проектах, в том числе и транспортных. При каких обстоятельствах это произойдет, сказать трудно. Допускаю, что такие изменения будут происходить естественным путем, по мере того, как будет происходить смена поколений. В любом случае, это отложенная перспектива. 

Рауф Оруджев