Как и следовало ожидать, ситуация на Южном Кавказе стала, по всей видимости, едва ли не главной темой обсуждений на встрече глав МИД России и Ирана, состоявшейся 6 октября в Москве. И, судя по тональности выступлений сторон на итоговом брифинге, ИРИ всё больше жаловалась на непослушный Азербайджан, а РФ пыталась соблюсти некий баланс между интересами всех участников возникших противоречий.

«Мы рассмотрели ряд региональных проблем, включая сотрудничество в рамках «каспийской пятерки», обеспечение ратификации Конвенции о правовом статусе Каспия. Обсудили положение в Закавказье, на Ближнем Востоке и Севере Африки», — сказал на брифинге по окончании переговоров глава МИД РФ Сергей Лавров.

Но его коллега Хосейн Амир Абдоллахиан был куда откровеннее, передает Turan. «У нас есть обеспокоенность по Южному Кавказу и ситуации в регионе. Мы недовольны заявлениями об отношениях между Ираном и одним из соседей. Мы не потерпим изменения геополитической ситуации в регионе и присутствия сионистов. Наше послание соседям —  это послание дружбы», — сказал он.

«Постоянные военные учения Азербайджана с иностранными силами являются провокацией», — сказал Абдоллахиан.

Из этой путаной и противоречивой по смыслу фразы можно сделать вывод, что Иран остается на своих позициях в отношении Азербайджана и менять ее не собирается.

Один из иранских журналистов спросил Лаврова об отношении России к «провокациям» Азербайджана, попытках Баку «привести в регион иностранные силы в лице Турции и Пакистана, и подготовить присутствие иностранных сил на Каспии».

Лавров уклонился от прямого ответа, но заметил, что Россия выступает за открытие коммуникаций, от чего выиграют все, включая и Иран.

Он также сказал, что Россия против вмешательства иностранцев в регион, роста напряженности и военных учений. «Такое же беспокойство нам высказывал и Азербайджан по поводу недавних военных учений Ирана на границе», — отметил Лавров.

Что касается Каспия, то его правовой статус предусматривает введение запрета на иностранное военное присутствие. Однако этот статус может вступить в силу, когда последняя прикаспийская страна, а именно Иран, ратифицирует конвенцию, подчеркнул Лавров.

Насчет Каспия верное замечание, и тут Абдоллахиан не нашелся, что сказать. Зато по поводу учений он тут же добавил, что Иран провел лишь одни учения, а Азербайджан — целых шесть учений с иностранными силами, что, по его оценке, является «провокацией». 

Сразу же хочется спросить, «провокацией» чего являются военные маневры Азербайджана с дружественными государствами? Неужели дипломат Абдоллахиан всерьез допускает, что Азербайджан, только недавно завершивший длительную войну с Арменией, уже способен вынашивать какие-то военные планы против другого, более могущественного соседа – Ирана, с которым у него до сих пор не было никаких неразрешаемых проблем? Совершенно очевидно, что это незачем Азербайджану, ставящему во главу угла своей внешней политики уважение к территориальной целостности любых государств. То есть, надо быть большим фантазером, чтобы представлять всё это похожим на реальность.

К тому же, Азербайджан еще не полностью восстановил свою территориальную целостность – часть Карабаха перешла под временный контроль российских военных, а в окончательно освобожденных районах кипит работа. Нужна концентрация огромных сил и средств, чтобы завершить этот процесс: разминировать обширную территорию, обустроить ее для возвращения сотни тысяч переселенцев. Не до войны тут как-то. 

Всё это, как говорится, на виду, и уж кому-кому, а главному дипломату Ирана эти моменты явно хорошо понятны. И вот тут возникает вопрос — в чем же тогда истинная причина недовольства Тегерана независимым поведением Баку? 

На эти вопросы www.pressklub.az ответили известные зарубежные эксперты.

Гела Васадзе, ведущий эксперт Грузинского Центра Стратегического Анализа (GSAC): 

— Понятно, что никаких агрессивных планов против Ирана Азербайджан не вынашивает, и об этом хорошо знает глава МИД Ирана. Понятно и то, что военно-политическое сотрудничество Азербайджана с Израилем продолжается уже более 25 лет, поэтому и оно не может быть причиной нынешнего кризиса. Мне представляется, что главная причина того, что Иран пошел на обострение отношений с Азербайджаном, это то, что после Второй Карабахской войны Тегеран понял, что остался вне игры на Южном Кавказе, а ведь расклад сил в регионе сильно изменился.

Действия Ирана — это попытка создать симулякр Астанинского формата для региона. Причем РФ в этом Иран скорее поддерживает, чем нет. Для РФ некомфортно оставаться один на один с Турцией в регионе, и то, что происходит сейчас — более брутальная версия переформатирования формата принятия решений, нежели Минская группа ОБСЕ. Впрочем, и от Минской группы РФ не отказывается.

Для Ирана это важно с точки зрения легитимации статуса региональной державы перед важными переговорами в Вене по возвращению к ядерной сделке. Ну а для Армении это психологически важный момент в поиске альтернативы в случае ухода РФ с Южного Кавказа. Подчеркиваю, чисто психологический, для спокойствия населения. Многие говорят о внутренних проблемах Ирана — переформатирование власти и дележ доходов от торговли нефти. Но тут мне сложно что-то сказать, так как я ни разу не иранист.

То есть, конечно, главной темой переговоров в Москве был не Южный Кавказ, а возвращение к ядерной сделке. А действия на Южном Кавказе — это для повышения общего рейтинга значимости Ирана.

Игорь Семиволос, исполнительный директор Центра ближневосточных исследований (Киев):

— Здесь, как мне представляется, есть несколько пояснительных схем – локальная, в пределах Южного Кавказа, и региональная, охватывающая весь Ближний Восток. В первом случае, Иран, возглавляемый новым президентом Эбрахимом Раиси, решил показать своим соседям, что невключенность Тегерана в региональные процессы является большим упущением и вот таким образом демонстрирует свое недовольство. И израильский след здесь скорее легитимный, с точки зрения Тегерана, повод высказать накопившееся раздражение игнорированием иранских интересов. Не поэтому ли, военные маневры сопровождаются повышенной дипломатической активностью. Мне представляется, что идея создать формат 3+3, прозвучавшая во время переговоров между главой МИД Ирана Хосейном Абдоллахианом и его российским коллегой Сергеем Лавровым, является частью плана по усилению иранских позиций. 

Конечно, не стоит упускать из виду и внутрииранские расклады, связанные с усилением роли КСИР (Корпус стражей исламской революции) при принятии внешнеполитических решений. 

И тут мы переходим к региональному измерению этого конфликта. Противостояние с Израилем, переговоры с американцами по ядерной сделке, отношения со странами Персидского Залива и в первую очередь Саудовской Аравией, поддержка своих прокси-армий для усиления своих позиций — всё это процессы, в которых КСИР играет ключевую роль. Курс на жесткие переговоры с американцами должен по идее сопровождаться демонстрацией готовности нанести существенный урон оппонентам и тем самым подтолкнуть к сделке. 

Поэтому, стоит, по моему мнению, рассматривать последние события в контексте вышеизложенных задач. 

Рауф Оруджvев